Я повернулась к своему… сожителю, готовясь решительно ответить, но вспомнила, что меня ждет сын. Который может все это слышать…

Сцепив зубы, прошла обратно в гостиную, протянула Роме стакан с водой и попросила:

- Сынок, ты поиграй еще на планшете у себя в комнате, ладно? Нам с папой надо поговорить.

Он бросил любопытный взгляд на Олесю, так и застывшую с книгой в руках, но, словно осознав, что ему сейчас все равно ничего не скажут, только плечами пожал и сказал:

- Ладно.

У двери на кухню я столкнулась с Ингой, которая оттуда выходила с явным намерением отправиться туда, куда и собиралась - в ванную комнату. Можно, было, конечно, учинить скандал по этому поводу, но пугать детей не хотелось. Да и сил осталось уже не так много.

И, тем не менее, когда мы с Яковом остались на кухне наедине, я не преминула поинтересоваться:

- Ну и как давно мое слово в этом доме ничего не значит?

Он сжал челюсти, словно мысленно взвешивал ответ или просто пытался сдержать злость, после чего заметил:

- Это и мой дом тоже, Карина.

- Поэтому сюда может заявляться кто попало? И мыться в нашей ванне?

- Они - не кто попало…

Ожидаемые, предсказуемые слова, но меня ими будто ударило.

- Что ты хотел сказать? - поинтересовалась я холодно, сделав перед этим несколько вдохов и вдохов, чтобы унять поселившуюся в груди боль, и желая поскорее покончить с неопределенностью.

- Инге и Олесе негде жить. Поэтому они пока что останутся с нами…

Этого услышать я уж точно не ожидала. Не стесняясь в выражениях, отреагировала:

- Ты в своем уме? В моем доме не будет посторонних!

На его лице снова заиграли желваки. Он сухо обозначил:

- Как я уже сказал, это и моя квартира тоже. Да, ты дала денег на первый взнос, но я выплачивал ипотеку… и практически уже выплатил. Не забывай об этом.

Наверно, я впервые в жизни слышала, чтобы Яков говорил таким тоном. Во всяком случае, со мной. И это больно ранило, словно указывая мне на то, какое место в его жизни я на самом деле занимала…

Точнее, стала занимать, как только явилась эта Инга.

Едва владея собой, я, старательно чеканя каждое слово, произнесла:

- Если им негде жить, а тебе больше всех надо - отвези их в отель. Сними им квартиру. Да что угодно сделай, но не оставляй здесь!

Чувствуя, что близка к срыву, я снова жадно глотнула воздуха и добавила:

- Да как ты себе вообще это представляешь? И кто будет объяснять сыну всю эту твою Санта-Барбару? Ты? Вперед!

Он помолчал несколько секунд и в итоге решительным, жестким тоном заявил:

- Моя дочь не будет мотаться по гостиницам.

Я мигом вскипела:

- Ну надо же, твоя дочь! А на твоего сына тебе плевать?! Да ты видишь вообще эту девочку впервые в жизни! Или нет?..

- Это неважно, - отрезал Яков. - Я все решил.

Я посмотрела на него с презрением, с отвращением выплюнула:

- Смени-ка тон, дорогуша. Таким приказным тоном будешь со своей законной говорить. А я тебе, как мы выяснили, вообще никто. Так что не смей повышать на меня голос!

Наши взгляды схлестнулись: его каменный и мой, полный гнева и нескрываемой обиды. Мы оба при этом тяжело дышали, словно два быка, сцепившихся не на жизнь, а на смерть.

Наконец я произнесла:

- Если они тут останутся - уйдем мы с Ромой. Выбирай.

Показалось, что он заколебался, но, словно посчитав, что я несерьезно, ответил:

- Они останутся.

- Прекрасно.

Я сделала рывок к выходу, но рука Якова успела перехватить мое запястье.

- Карин, не устраивай сейчас сцен. Мы все устали, нужно пока просто потерпеть, а потом во всем разберемся…

- Я вижу, как ты разбираешься, - ответила, не скрывая омерзения, которое он в этот момент вызывал. - Но в одном ты прав: сцен я устраивать не буду. Потому что для меня, в отличие от тебя, важно душевное состояние моего сына.

Выдернув запястье из его захвата, я, ступая быстро и гневно, направилась к комнате сына…

Глава 17

- Мам, ты что делаешь?

Испуганный голос сына меня словно из транса вывел. Я вздрогнула, растерянно огляделась по сторонам… посмотрела на вещи Ромы в своих руках, которые нервно и беспорядочно кидала в его же чемоданчик…

Сколько я вот так уже стояла, едва соображая, что делаю? И что успел увидеть и услышать сын, который смотрел на меня сейчас так, будто с трудом узнавал?

Я аккуратно уложила его брюки в чемодан, выпрямилась и машинально провела дрожащими, влажно-холодными руками по бедрам - то ли желая оттереть липкую влагу, то ли разглаживая несуществующие складки на джинсах…

- Мы что, все-таки в Турцию едем? - вдруг радостно встрепенулся сын, так и не дождавшись от меня ответа.

- Нет… не едем… в Турцию, - выдохнула, пытаясь прийти в себя.

Найти себя в этой изменившейся до неузнаваемости реальности.

Все то время, что прошло с момента появления Инги и Олеси у меня на пороге, стойкость во мне поддерживали бушующие внутри злость и обида. Они помогали держать удар, давать отпор… но сейчас, когда ни Инги, ни предателя-мужа, который мужем мне и вовсе не являлся, рядом не было, меня словно покинули последние силы. А все дурное, что случилось - навалилось одним махом, душа и придавливая к земле…

- А куда мы тогда? - нахмурился Рома, требовательно дергая меня за рукав. - И что вообще происходит…

Я понимала растерянность и недоумение сына. Но как объяснить ему все, какими словами и почему вообще это должна была делать я, а не тот, кто все заварил - не знала…

И действительно, куда же мы? Конечно, у меня были родители. И не имелось никаких сомнений в том, что они нас примут. Но…

На ум пришло сразу два огромных «но».

Первое - жить с ними было просто невозможно. И я, и сын довольно скоро просто сойдем с ума от этих бесконечных ссор и выяснения отношений со взаимными нескончаемыми претензиями, которые они старательно, как старый хлам, копили годами и радостно вываливали на головы друг друга и уши тех, кто имел несчастье находиться рядом.

Конечно, первое время - если повезет, то даже целую неделю - они, возможно, и продержатся в