— Я хочу знать, зачем вы приезжали к Антонине.

— В свою очередь, я хочу знать, почему вы интересуетесь этим вопросом, — спокойно ответила я.

Мужчина переглянулся со своими спутниками, и один из них, самый неприметный на вид, достал какое-то удостоверение и протянул мне.

«Детективное агентство «Веселый ветер». Санкт-Петербург», — прочитала я и невольно рассмеялась.

Мои преследователи заулыбались в ответ. Честное слово, они никак не походили на мрачных тупоголовых громил, с которыми я вдоволь пообщалась в разнузданных девяностых годах прошлого века.

— А почему столь оригинальное название? — полюбопытствовала я.

— А потому, что мы все любим эту песню, — не снимая улыбки с лица, ответил «главный». — А потом, помните, как в ней поется? «Кто ищет, тот всегда найдет»! Вот мы и ищем.

— И находим, — добавил все тот же худой черноволосый парень с печатью трагедии на лице.

— Ну хорошо, — кивнула я. — Раз уж вы детективное агентство, пусть даже с таким полудетским названием, стало быть, должны быть осведомлены о том, кто я такая…

— Мы не спрашиваем, кто вы такая, — перебил меня неугомонный черненький тип. — Мы спрашиваем, что вы делали у Антонины.

— Владик, спокойно, — похлопал по плечу своего приятеля тот, кого я окрестила главным: этакий крепыш с коротким ежиком волос, неприметный, как я уже говорила, но в то же время весьма уверенный в себе товарищ.

— Вы, как я понимаю, Владислав Губанов? — догадалась я, обращаясь к худощавому брюнету.

Вместо него ответил его приятель:

— Верно, верно догадались. А вы — Татьяна Иванова. Занимаетесь делом о смерти Сережи Губанова. Наняла вас директриса детского дома. А мы, в свою очередь, проводим собственное расследование по просьбе Влада. Кстати, он мой бывший одноклассник. Помнишь, как мы Валентине Григорьевне кнопки на стул подкладывали? — толкнул он в бок Губанова.

Но тому, видно, было не до воспоминаний детства. Владислав Юрьевич только буркнул что-то неопределенное, а затем проговорил:

— Миша, не время сейчас вспоминать всякую чушь. Давай поконкретнее.

— Понял, — посерьезнел коренастый Миша и снова обратился ко мне: — Татьяна Александровна, я думаю, нам незачем что-либо скрывать друг от друга. Вы проводите свое расследование, мы — свое. Но цель-то у нас одна — установить убийцу Сережи Губанова. Так что, я думаю, проще будет объединить усилия и поделиться друг с другом информацией. Глядишь, дело быстрее пойдет.

«Складно звонишь», — подумала я, но вслух произносить этого не стала. В словах Михаила и впрямь был резон. Картина слежки мне стала практически ясна: Владислав Губанов, не блефуя, в самом деле обратился к своим друзьям из питерской детективной конторы. Те прибыли сюда, занялись расследованием, решили пообщаться с Антониной и там наткнулись на меня. Точнее, на мою машину. Естественно, кто-то из них тут же выяснил, кому принадлежит эта машина. А дальше — дело техники. Все уже ребята выяснили: и кто я, и на кого работаю.

Собственно, мне нечего было от них скрывать. Даже наоборот, выгоднее было сотрудничать. Ведь они тоже наверняка что-то выяснили. К тому же в наличии имелся сам Владислав Губанов, поговорить с которым я планировала уже давно и которого никак не могла разыскать. Так что, как говорится, на ловца и зверь бежит.

— Коллеги, давайте по существу, что ли? — вздохнула я. — У меня, например, есть вопросы к Владиславу.

«Коллеги» переглянулись и пожали плечами. Владислав, выглядевший по понятным причинам более хмурым, чем его знакомые, кивнул:

— Спрашивайте. Садитесь в нашу машину.

Я пожала плечами и воспользовалась приглашением.

— Лучше всего — по порядку. Даже можно начать издалека. Любая деталь может оказаться важной, даже если она касается вроде бы далекого прошлого, — сказала я.

Губанов еще раз кивнул и начал рассказывать.

* * *

Владислав приехал в Тарасов после того, как его родители погибли в автомобильной катастрофе. Почему он выбрал этот город? Да, пожалуй, только потому, что здесь находилась консерватория, которой в Самаре не было. Возможно, это было главной его ошибкой, поскольку, как он убедился уже на втором курсе, музыкального таланта у него не было. Были лишь некоторые способности и большое желание стать профессиональным музыкантом.

Да, похоже, и не это было его главной ошибкой. Хотя Владислав и бросил консерваторию после двух с половиной лет учебы. А вот встреча с Антониной Пахомовой и явилась роковым событием его молодости. Она училась всего лишь в кулинарном техникуме, но при каждой встрече жаловалась Владу, насколько ей это неинтересно, насколько достала ее мать и как ей надоело жить в нищете.

Она частенько намекала ему на то, что в дорогих нарядах смотрелась бы куда эффектнее. Владислав же, совершенно не разбиравшийся в причудах женской моды, не замечал, что его избранница одета в юбку, перешитую из материной, и в дешевую кофточку. Он замечал лишь то, как эта кофточка обтягивает пусть небольшую, но высокую и тугую грудь, а юбка открывает стройные ноги. Все остальное ему было неважно.

Антонина была из простой семьи с деревенскими корнями и по идее не должна была бы вызвать интереса со стороны нацеленного на образование, эрудированного Влада. Но Антонина была красива, и именно это обстоятельство и было главным тогда в глазах Губанова. Тоне же явно льстило внимание Влада, учившегося в консерватории.

Дальше все пошло по стандарту, по коему, собственно, и проходит образование большого количества молодых семей. Бурная страсть, перетекающая в беременность и, в свою очередь, ведущая в загс. Влад к тому времени уже разочаровался в своем музыкальном будущем. Это, в общем, было и кстати, потому что музыканты — народ нищий, во всяком случае, на первом этапе своей карьеры. А тут Владу, обремененному семьей, нужно было задуматься о ее прокорме. Квартира у Антонины была, и приезжему Владу, ютившемуся в общежитии, этот момент тоже казался привлекательным. Вроде бы все было гармонично.

Однако еще до того, как Тоня забеременела, Влад не раз замечал, что на свидания с ним она приезжала на машинах, за рулем которых сидели незнакомые мужчины. На вопросы о том, кто они, Тоня беспечно отвечала:

— Друзья! В конце концов, я молодая и имею право весело жить. И тут же добавляла: — Да не думай ты! Я тебя люблю, тебя!

Влад по своей наивности ничего и не «думал». Более того, во время беременности Тоня сидела дома и как бы «остепенилась». Словом, все шло, как до ́ лжно. Произошло, правда, печальное событие — у Тони умерла мать. Но это же событие, как бы цинично это ни звучало, «освободило» для Влада квартиру. Вернее, для молодой семьи.

Родившийся Сережа был мальчиком беспокойным и вскоре стал откровенно раздражать молодую маму. По своей натуре Тоня не была настроена на материнство с большой буквы и уже через три месяца стала уходить по вечерам из дома, оставляя младенца на попечение мужа. Влад же, после того как бросил консерваторию, поступил в экономический институт на заочное отделение, резко сменив карьерно-жизненные ориентиры. Этот профиль казался гораздо более надежным в плане обеспечения семьи. Время, ко всему прочему, было смутным и тяжелым — середина девяностых годов. Влад, разумеется, работал и получал неплохую зарплату, позволявшую семье нормально существовать. Но Антонине этого было мало, ей хотелось не существовать, а жить, причем жить «красиво», как это порой получалось с ее «друзьями», разъезжавшими на машинах и занимавшимися какими-то темными криминальными делами. Но «друзьям» она нужна была только для ночных утех и пьянок. Всерьез Антонину там никто не воспринимал. Она была просто «клевой телкой».