и не сможешь поднять руки достаточно высоко, чтобы вымыть волосы, по крайней мере еще один день.

Я ожидала, что он будет сопротивляться, но он не стал. Поэтому я вмассировала шампунь в его волосы, потратив на это больше времени, чем нужно. Пальцы на ногах заострились, и я приподнялась, пытаясь, но с трудом, достать до его головы. Моя грудь едва не наткнулась на его раны, поэтому я отступила назад и подошла к нему спереди.

С этого ракурса мы не могли не смотреть друг на друга, пока я проводила руками по его волосам. Я все еще стояла на цыпочках, но на этот раз он помог мне. Его рука обхватила мою спину, и он прижал меня к своей груди. Мои соски запульсировали под лифчиком. Они прижались к его голой груди через тонкую ткань.

Его дыхание обдувало мое лицо, когда я массировала его кожу головы. Он закрыл глаза. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы изучить его. Четкая линия челюсти. Высокие скулы. Он мог бы стать моделью или кинозвездой, если бы сбежал из этого города, сбежал от этой мафиозной жизни, как я всегда хотела.

— Прости, — прошептала я. — Трудно расслышать. Понимаешь? Каждую ночь это трудно расслышать.

Он ничего не ответил. Я набрала в ладони воды и вылила ее ему на голову. Когда вода стала прозрачной, я отступила назад.

Его глаза распахнулись.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала.

— Хорошо. — Я решила, что должна ему услугу.

— Проследи, чтобы я не заснул. У меня может быть сотрясение мозга.

— Он ударил тебя по голове?

— Ударил. Сбоку. Мои волосы скрывают это. Синяков нет.

— Ему это не сойдет с рук.

— Не сойдет.

И если бы я не была так сосредоточена на его боли и на том, как близко мы находились, я бы поняла, что означают его слова. У Дамиана был план, как отомстить Анджело. Может быть, даже уничтожить его. Это было предательством, и он только что признался мне в этом.

Доверие.

Он доверял мне, а я даже не осознавала этого.

ГЛАВА 14

В конце концов, вам придется выбирать, доверять кому-то или нет.

Софи Кинселла

ДАМИАНО ДЕ ЛУКА

Теперь, когда ты подружился с Мириам, она приведет к тебе своего отца, когда насилие станет слишком большим, чтобы скрывать его от него. Они попросят тебя о помощи. Ты убедишь их, что свергнуть Анджело — единственный выход.

Я получил сообщение от Благодетеля ровно через две недели после того, как Рената приехала в Девилс-Ридж. Я ждал. Ждал. Потом ждал еще. Я уже почти решил, что Благодетель что-то напутал, когда Мириам и ее отец зашли в The Landing Strip.

Темный клуб затенял Мириам, но я видел, что у нее под глазом зарождается синяк. Чем ближе она подходила, тем больше синяков я замечал. Она скрывала их с помощью косметики и длинных рукавов, но я уже научился распознавать насилие.

Когда они подошли ко мне, я встал и повел их в отдельную комнату Айрин. Мы сидели втроем на кожаном диване, ни Мириам, ни ее отец Мануэль не разговаривали.

Я пожалел их.

— Он снова бил тебя.

Советник моего отца Якопо был очень неприятным типом. Когда мне было десять лет, он вошел в комнату, где отец бил меня, и остался посмотреть. Не было ничего страшного в том, чтобы предположить, что именно он ответственен за синяки Мириам.

Мануэль взглянул на дочь, а затем перевел взгляд на меня.

— Да. Я не знаю, как долго Мир скрывала это от меня, но даже секунда — это слишком долго. — Его голос прервался, и он сделал паузу. — Это слишком долго, Дамиан.

— Если уж на то пошло, мне жаль, что это происходит с тобой, Мириам. Ты заслуживаешь лучшего. Но у нас мало вариантов. Если ты сбежишь, Якопо найдет тебя. Если ты убьешь его, то окажешься в тюрьме или Анджело убьет вас обоих.

Мириам одернула воротник платья — нервный тик, который я заметил еще недавно.

— Мы надеялись, что ты сможешь пойти к отцу, и… — Ее голос прервался, когда я встал, повернулся и поднял рубашку. Ее вздох эхом разнесся по маленькой комнате. — О, Боже. Дамиан.

Было горько-сладко показывать свои шрамы. Люди считали шрамы уязвимостью, но это был мой выбор. Я позволил Анджело бить себя. Не потому, что я был слабым, а потому, что мог терпеть, пока ждал, когда мой план воплотится в жизнь.

Я также находил справедливость в том, чтобы использовать шрамы, полученные от Анджело, против него. Они стали бы полезным инструментом в обращении других членов Де Лука, начиная с Мириам и Мануэля. Но я не мог без причины поднимать рубашку. Это вызвало бы подозрения.

Возможно, позже Анджело снова оступится и оставит след на видном месте. Такое место, которое люди не смогут игнорировать. Например, фингал под глазом, о котором меня будут спрашивать, а я "неохотно" буду приписывать его Анджело. Показать им, как он был не в духе по отношению к собственному сыну. Показать им, что, если они оступятся, это может случиться с ними, если я не свергну Анджело.

— Сынок…

Я не был ничьим сыном, и мне нужно было это прояснить.

— Я показываю это не для того, чтобы вызвать сочувствие. Я показываю вам обоим свои шрамы, чтобы вы поняли, что за человек Анджело. Если вы пойдете к нему и скажете, что Якопо избивал Мириам, он не будет вести себя так, как вел бы себя другой босс синдиката.

Мануэль покачал головой.

— Но…

— Он застрял в другой эпохе, Мануэль.

— Другие синдикаты…

— … изменились. К женщинам относятся одинаково. Их не увольняют. Синдикаты редко прибегают к насилию для решения проблем.

Глаза Мириам расширились, и в них заблестели слезы.

— Почему это не можем быть мы? Папа?

Мануэль повернулся ко мне. Это было хорошо. Да, он всю жизнь был послушным солдатом и, возможно, искал лидерства в других, но тот факт, что он инстинктивно обращался ко мне, в сочетании с тем, как его любили в синдикате, делал его отличным союзником. Благодетель был прав. В очередной раз.

Я протянул руку и коснулся плеча Мириам.

— Синдикат Де Лука останется прежним, пока неизменным остается Анджело Де Лука.

— Я… Я… — Мануэль протянул руку, сжал руку дочери и прочистил горло. — Я в растерянности, что здесь делать. Если мы не можем уйти и не можем остановить Якопо, что нам делать?

Я ничего не ответил, ожидая, пока они придут к выводу