мне враждебно только потому, что я была иностранцем. Они не доверяли мне, и уж точно не доверяли Витали, что прямо признал Дамиан, прежде чем сказать, что не может со мной встречаться.

Так что я страдала. Задание за заданием. Оценка за оценкой. В библиотеке волшебным образом закончились все необходимые мне учебники, я знала, что никто не одолжит мне свой, и у меня не было возможности купить учебники без доступа к интернету.

Примерно через неделю после того, как Дамиан сказал мне, что мы не можем видеться вместе лично, я открыла свой шкафчик и обнаружила там шесть совершенно новых учебников. По одному для каждого класса, который я посещала. Я смотрела на них, проводила пальцем по корешкам и думала, в чем подвох. Может, если я пошевелю ими, сработавшая проволока выльет каскад свиной крови, хлынет мне на голову, а-ля Кэрри. А может, если я открою один из них, и орда пауков выползет наружу и нападет на меня.

В любом случае, я не осмеливалась их сдвинуть. По крайней мере, до тех пор, пока не прозвенел звонок на первый урок и коридор не очистился. Ученики рассеялись, как пепел на ветру, и в коридоре осталась только я.

Я потянулась в карман и достала ручку. Наклонившись в сторону на случай, если из меня что-то вылетит, я сунула ручку в шкафчик и ткнула в одну из книг.

Ничего.

Еще одна попытка.

По-прежнему ничего.

— Что ты делаешь? — Забава в голосе Дамиана защекотала мне живот, хотя должна была заставить меня напрячься.

Ух ты, я так плохо переношу обиды. Но ведь обида подразумевала, что я достаточно заботлива, чтобы держать ее. К тому же Дамиан был ужасно беспечен для человека, которого я избегала последнюю неделю.

Повернувшись к нему лицом, я стала ломать голову в поисках объяснения, но ничего не придумала и решила сказать правду.

— В моем шкафчике новые учебники. Я не знаю, кто их туда положил, поэтому проверяю, не заминированы ли они.

Он прислонился к ряду шкафчиков, расположенных параллельно моему, и скрестил руки.

— Заминированы? Это не "Один дома". Мы не дети, отбивающиеся от головорезов.

— Я не доверяю вам, ребята. — Я никому не доверяла, кроме, может быть, мамы.

— Это всего лишь учебники, принцесса.

— Откуда тебе это знать?

Он сократил расстояние между нами и прислонился к шкафчику рядом с моим. Его дыхание веером пробежалось по моему лицу, когда он подался вперед, закрывая между нами пропасть.

— Потому что я положил их туда. — Одним быстрым движением он смахнул книги и вложил их мне в руки, приподняв бровь. Отсалютовав мне двумя пальцами, он повернулся и ушел.

Я опустила взгляд на учебники, немного ошеломленная. Калькуляция. Макроэкономика. Литература. Испанский. Экология. Компьютерные науки. Мои уроки. Из-за этого было трудно его ненавидеть. Какова была его конечная цель?

Не доходя до двери, он обернулся ко мне.

— И принцесса?

— Что?

— Увидимся вечером в библиотеке.

Именно.

Это была его конечная цель.

Может быть, я нужна была ему, чтобы прогнать его одиночество, так же как и он мне — чтобы прогнать свое. Но, черт возьми, ни один из нас не признался бы в этом.

ГЛАВА 11

Любить кого-то — значит дать ему возможность разбить

ваше сердце, но при этом верить, что он этого не сделает.

Джулианна Мур

РЕНАТА ВИТАЛИ

Выключатель освещения состоит из нескольких компонентов. Горячий провод. Переменный ток напряжением 120 вольт. Нейтральный белый провод. Две клеммы. Питание от блока предохранителей. Это не просто выключатель. Это не просто включение или выключение.

Ничего не бывает так просто.

В том числе и включить или выключить перемирие между мной и Дамиано. Это было бы так просто — просто ненавидеть его или любить, но не одновременно. Это было бы похоже на то, как если бы союзные войска каждое утро вторгались в Нормандию и каждую ночь отступали.

Это тяготило меня. Я любила Дамиана, когда не должна была, и ненавидела его, когда могла позволить себе любить. Именно эти противоречивые эмоции отвлекли меня, когда я забрела на кухню в особняке Де Лука.

Я открыла холодильник, который они встроили в антикварные шкафы, и достала дорожную бутылку апельсинового сока. Арасели, которая, как я подозревала, недолюбливала меня, перестала доставлять мне завтрак, и я осталась здесь один на один с собой.

Когда я закрыла дверцу холодильника, Анджело стоял по другую сторону и смотрел на меня.

— Маленькая мисс Витали, я смотрю, становится все старше и старше с каждым днем.

— Вы ничего не видите, Анджело. Вы слепой. — Я закатила глаза, откупорила апельсиновый сок и двинулась, чтобы обойти его.

Его рука хлопнула по холодильнику, и теперь он преградил мне путь.

— Ты маленькая…

Я оборвала его, прежде чем он успел выплеснуть свою глупость.

— Вы что, не понимаете? Вы настолько глуп? Я могу провоцировать вас сколько угодно. Я могу обзывать вас. Наносить удары. Черт… Я могу убить вас, Анджело. Я могу протянуть руку, схватить вас за горло голыми руками и сжимать до тех пор, пока жизнь не вытечет из ваших жалких глаз-бусинок. — Мне нужно было пресечь это в зародыше, напомнить ему об иерархии словами, которые он мог бы понять.

Свободной рукой он вытащил пистолет из кобуры и положил его на кухонный остров.

— Глупая, наивная девчонка. Я могу покончить с тобой прямо сейчас. Я могу всадить пулю между твоих демонических красных глаз и покончить с этим тявканьем, пока у меня не началась гребаная мигрень.

Я откинулась на пятки и сделала небрежный глоток апельсинового сока, который, как я знала, должен был его раздражать.

— Вы ничего не сможете сделать, чтобы остановить меня, и это все равно не закончится вашей смертью. Вот что значит быть Витали, и вот как мало значит имя Де Лука.

Его глаза сузились, и он направился ко мне. Я начала сомневаться, насколько ему важно, жив он или мертв. Может, это была плохая идея. Может, я не сдерживаю его, а бросаю ему вызов? Может быть, вместо того, чтобы пресечь это в зародыше, я еще больше спровоцировала его. В конце концов, слухи о сумасшествии Де Лука должны были существовать не просто так, а он вел свою родословную от Людовико Де Луки.

— Твой отец думает, что может просто послать тебя на мою территорию, даже не посоветовавшись со мной. Он думает, что владеет итальянской мафией во всем мире, — Папа полировал его, что было достаточно близко. — Он думает, что может делать все,