— Скоро войдем. Я уже хотел вас будить.

— Не стоило, я отлично управляюсь со своим временем. У меня будильник вот здесь, — референт приложил ладонь ко лбу.

— Мы вышли в нейтральные воды, — доложил капитану штурман.

Капитан сделал знак рулевому, тот отключил автоматику, уступил свое место.

Широко поставив ноги, капитан взял в руки штурвал. Сильным, но в то же время плавным движением крепких рук он поворачивал колесо с ручками, судно заложило красивую дугу. Белопенный след изогнулся по волнам дугой. Было слышно, как заскрипела конструкция, ударились о правый борт волны. Судно уверенно легло на новый курс.

— Придерживайтесь его до наступления темноты, — капитан вновь передал штурвал рулевому.

— Что слышно о погоде ночью? — поинтересовался референт ЦК.

— Сильных волнений не предвидится, — бросил через плечо капитан, — в общем, полный порядок и штиль. Можете не беспокоиться за груз.

— Я зайду позже.

— Я всегда к вашим услугам, товарищ Ир Нам Гунь.

Референт поспешно закрыл дверь, посмотрел на часы. Пришло время выйти на связь с руководством ЦК Трудовой партии и сообщить, что судно «Слава героям» уже вышло из территориальных вод Северной Кореи в нейтральные.

Радиорубка была освещена слабо — лишь тусклый желтый круг солнечного света проникал в нее через плотную занавеску на иллюминаторе. В тесном помещении стояла духота. За исцарапанным металлическим столом сидел сутулый кореец в огромных наушниках, рядом с ним противно попискивал динамик радиопередатчика. Духота стояла такая, что с лица радиста обильно стекал пот.

— Мне нужно занять твое место. Погуляй где-нибудь! — похлопал по плечу сутулого Ир Нам Гунь.

— Как скажете, — отдавая наушники, произнес радист.

Как только за ним закрылась дверь, референт опустился на стул, щелкнул переключателем на радиоприемнике и настроился на нужную волну. Загодя приготовленная шифровка легла на стол. Пальцы референта застучали по клавишам. Дело шло на лад! И через минуту шифрованное сообщение уже отправилось в эфир. Теперь оставалось ждать. Ответ пришел быстро.

Сквозь помехи прорвалось короткое шифрованное сообщение. Протирая вспотевший лоб носовым платком, Ир Нам Гунь принимал шифрограмму. Из нее следовало, что иранская субмарина уже в пути и никаких изменений в ранее намеченном маршруте пока не предвидится. Предписывалось идти тем же курсом, в тот же заданный квадрат.

«Понял. Готовность судна подтверждаю. До связи», — тут же «отрапортовал» референт.

Двигатели субмарины бездействовали. Подлодка дрейфовала на перископной глубине. Командиру были известны лишь приблизительные координаты того места в нейтральных водах, где должна состояться встреча. Точные координаты предписывалось получить при новом сеансе связи. Тусклое освещение в узких переходах, задраенные межотсечные люки. Весь экипаж находился на боевых постах.

Командир, припав лицом к мягкой резиновой маске перископа, всматривался в ночной пейзаж. Место здесь было гиблое: рифы, небольшая глубина. Что-то тревожное чувствовалось в непривычно спокойном море. Такое затишье может наблюдаться лишь перед бурей или грозой. В голову то и дело закрадывались сомнения. Может быть, в переданной шифрограмме присутствовали не настоящие координаты, а командование решило вести сложную радиоигру, вводя в заблуждение возможного противника. В шифрограмме не уточнялось, в каком положении подлодка должна ждать встречи — подводном или надводном. Это оставлялось на усмотрение командира. Спертый воздух в отсеках затруднял дыхание. Вот уже более суток старая дизельная подлодка иранских ВМС не всплывала для вентиляции отсеков.

Седовласый командир сложил ручки перископа и скомандовал:

— Опустить колонну. Всплытие.

Субмарину даже не качало, она покоилась на воде, словно бревно в поросшем ряской пруду. Пожилой мужчина, один из самых опытных офицеров подплава Ирана, оказавшись на палубном настиле, тревожно принюхался к воздуху.

— Пахнет смертью, — негромко произнес он.

Старший помощник, стоявший рядом с ним, переспросил:

— Что вы сказали?

— У смерти свой особенный запах. Я чувствую его.

— Да, душно. Безветрие. Возможно, неподалеку на рифах гниют водоросли.

— Нет. Я чувствую другое, — покачал головой командир.

На самом носу субмарины, косо уходящем в воду, стоял человек в штатском. Он держал руки в карманах широких брюк и ни разу не обернулся. По тому, как он напряженно держался, чувствовалось, что вскоре ему предстоит совершить нечто очень важное. Возможно, самое главное в жизни. Командир взглянул на часы: приближалось время очередного сеанса связи с базой.

— Господин Рухани, — произнес командир иранской субмарины. Он хоть уже и стоял около десяти секунд за спиной у Хасана Рухани, но тот так и не удосужился обернуться.

— Пора? — Хасан повернул к подводнику лицо, на котором не отражались никакие чувства.

— Прошу в радиорубку.

На улыбку командира Хасан Рухани не ответил. Высокопоставленный «страж исламской революции» заложил руки за спину и молча последовал за офицером к боевой рубке. Командир был явно недоволен теперешним походом. Мало того что весь боекомплект — торпеды, снаряды, мины — пришлось оставить на берегу, и теперь боевую часть корабля сплошь наполняли ящики с маркировкой-тайнописью: и без того узкие проходы были заняты грузом, который следовало передать северокорейскому научно-исследовательскому судну, встреча с которым ожидалась этой ночью. Посвящать командира в подробности операции никто не посчитал нужным. У него имелось четкое задание — выйти в назначенное время в заданный квадрат, передать груз и принять на борт новый. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какого рода обмен предстоит совершить между Пхеньяном и Тегераном.

Хасан Рухани отлично ориентировался на корабле. Он шел впереди командира, тому даже не приходилось подсказывать.

Дешифровщик еще «колдовал» над только что полученным сообщением. Рухани смерил командира ничего не выражающими, кроме спокойствия, маслеными глазами.

— Вам не показалось, что море какое-то странное сегодняшней ночью?

— Это только ощущение. Никаких проблем не предвидится. Наши акустики тщательно слушают море. Ближайшее судно отсюда в двадцати милях — за горизонтом, и, если не произойдет ничего необычного, через три дня вы уже вновь ступите на землю.

— Иншалла — на все воля аллаха, — сдержанно произнес «страж исламской революции», единственный, кто был посвящен во все тайны секретной операции на борту подлодки.

Дешифровщик подал бумагу не командиру, а Хасану Рухани.

— Приказано ознакомить вас лично.

Спецслужбист пробежал расшифрованное сообщение глазами. Перегнул листик, оторвал от него верхнюю часть. Нижнюю с половиной текста подал командиру.