Может, книга была и волшебной, но я и в самом деле не собиралась разглашать такие подробности личной жизни покойной Кары.

Что касается Руаны, то она всюду сопровождала меня и впредь, и даже сегодня пришла в мои комнаты с самого утра и наткнулась на недовольную женщину. Она повела меня прогуляться в сад и подышать, но продолжала слушать гневную тираду о том, почему меня не допускают на Собрание.

— Как минимум, мне нужно учиться, — пыхтела я.

Мы вышли в холл залитый солнечным светом, ведущий в тронный зал и парадных выход к садам у замка.

— Это ты так считаешь. Собрание совершенно в этом не заинтересованно. Иначе, если ты научишься всему, то зачем тебе будут нужны они? — скептично заметила Руана.

— Ну, едва ли я стану настолько спецом во всех вопросах. Круг советников мне будет нужен в любом случае.

— Вероятно, они боятся, что ты ляпнешь что-нибудь не обдумав, — пожала плечами девушка.

— Я целую неделю сочиняла с драконьим рыцарем предложение для Собрание. Оно обдуманнее некуда. Я не самонадеянная идиотка, — фыркнула я, — а теперь я должна вверить свое детище в руки двух мужланов.

— Это епископ-то мужлан? — усмехнулась Руана.

— Ты меня поняла, — отмахнулась я.

Мы подошли к лестнице, когда я увидела, как нам на встречу поднимаются трое.

Высокий мужчина с сухим лицом и двое чумазых щуплых мальчишек. Моя бровь нервно дернулась.

— Это кто? — строго спросила я.

— Как кто, трубочисты. Их по всему замку работает с десяток. Столько каминов и печных труб надо прочистить, что… — ответила Руана, но я е не слушала, быстро сбежав по лестнице.

— Стой, ты куда? — воскликнула девушка, едва за мной поспевая.

— Научить кое-кого уму-разуму, — крикнула я через плечо, решительно двигаясь вперед.

На всех парах мы вбежали в круглый кабинет со светлыми стенами и деревянным столом, в котором заседало Собрание.

— Вы что совсем идиоты? — выпалила я, распахивая двери.

С десяток человек уставились на меня. Их брови взметнулись вверх, а в глазах были заметны испуг и паника. Судя по всему, Кара имела привычку врываться на заседания в гневе. И я правильно просчитала, что в этом никто не увидит ничего не обычного. Но на всякий случай, я стрельнула глазами в сторону Кайро.

Эльф лишь едва заметно кивнул, с довольным видом. А вот на лице Райнара я увидела все оттенки гнева. Его ноздри расширились, вены на шее вздулись, а глаз нервно задергался.

— В чем дело, моя княгиня? — как можно более вежливо произнес он.

Выходило не очень, но попытка засчитана.

— Кажется, вы не хотели присутствовать сегодня, так как не до конца излечились, — процедил он сквозь зубы.

Райнар кинул взгляд на Руану, и в его глазах читалось немое «Какого черта?». В ответ на что девушка растерянно пожала плечами и спешно попыталась закрыть за собой дверь снаружи.

— Это было до того, как я осознала грани вашей пустоголовости, — я гневно дернула подолы бархатного алого платья и откинула назад рыжие кудри, — Руана, стой. Возьми у одного из стражей его пику.

Девушка удивленно повернулась к обмундированному гвардейцу, охранявшему вход в кабинет, а он растерянно протянул ей свою алебарду.

— Значит мальчишки трубочисты, так?

— Да, ваша милость, — протянул какой-то мужчина с длинной неопрятной седеющей бородой и нелепой шапочкой на голове, — взрослый человек не в состоянии пролезть в трубу, госпожа.

— Неужели вы не знаете, что это вредно для легких? Эти несчастные дети проживут ещё от силы лет пять, после чего, вероятнее всего, заболеют и умрут. И я уже не говорю о том, что мало кто выдерживает хотя бы год такой работы и просто застревает или плутает в системе труб! — сказала я, покручивая в руках алебарду.

Все члены Собрания, увидев холодное оружие у меня в руках, напряглись пуще прежнего.

— Но… что поделать, госпожа, — снова подал голос какой-то из седобородых мужчин. Их в этой комнате было аж четыре штуки, — спешу заверить, что этим мальчишкам платят за работу, а также их семьям… тем, у кого они есть. Многие из них из приюта, и отрабатывают свое содержание, поэтому…

— Никто не будет их оплакивать? — перебила его я, сверкая глазами.

Призывать к гуманности этих людей было бесполезным занятием, поэтому я подошла к этой дилемме с другого конца. Чтобы ещё ненароком не подумали, что Кара размякла.

— Это не просто дети. Это будущие налогоплательщики. Крестьяне. Воины в конце концов. Скажите, сэр Райнар, как обстоят дела у нас с войнами после межусобиц? — с издевкой спросила я.

Все и так были в курсе, что мы несли потери.

— Человеческий ресурс и так не велик, а вы тратите его на то, чтобы чистить трубы?! — я гневно ходила по комнате, обильно жестикулируя.

— Но, что же вы предлагаете делать? — растеряно спросил меня очередной бородач.

Я фыркнула и решительно подошла к шторам, с силой дернув одну из них, я сорвала её карниза. А затем намотала её на древко алебарды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот что. Вы заставляете детей выполнять работу, с которой справиться палка и тряпка!

В идеале, конечно, сделать металлический ёрш, но с чего-то надо начинать.

— Возьми, Руана, это чудесное изобретение, — я передала девушке палку, — передай кому нужно, чтобы сделали необходимые замеры и внесли мое изобретение в массовое производство.

Девушка все с такими же широко распахнутыми глазами спешно поклонилась, забирая у меня алебарду, и выбежала за дверь.

— Ах, княгиня, ваша мудрость не знает границ, — залебезили бородачи.

Я размашистым шагом направилась к незанятому стулу. Он стоял в центре, и его спинка была самой длинной. Очевидно, он принадлежал главенствующей фигуре.

Деловито присаживаясь, я небрежно бросила

— Не могу поверить, что мое мудрое Собрание не додумалось до подобного. Или, вернее сказать, не хотело подумать. Ведь что значит жизнь безродной сироты? Никто не был в состоянии и подумать о том, что рабочие руки нам нужны как никогда? А ведь через пять-десять лет эти мальчишки будут кормить и защищать нас с вами. Мы не можем так просто игнорировать подобное. Именно поэтому, мы с сэром Райнаром и епископом Дикартом решили отстроить новый церковный приют.

— Церковный приют? — переспросил один из бородачей, тот что в нелепой шапочке.

Кажется, он был ответственен за здравоохранение. Уволить бы его к чертям собачьим.

— Да, все верно, — взял слово епископ, — мы построим новое учреждение, с собственной фермой, такой же как у нашего прихода. Таким образом мы дадим еду и кров детям, потерявшим после военных действий родителей, а простых горожан снабдим работой.

— А также новыми землями церковь, — проворчал другой советник.

Он