Редакторы не пишут книг и не делают их бестселлерами. У любой книги, прошедшей через руки редактора, существует автор, а за большими продажами стоят маркетинговые службы издательства и торговых сетей.

С таким же успехом рабочий, семнадцать лет заправлявший автомобили на бензоколонке, может учить, как добиться успеха в нефтяном бизнесе.

Редактирование и писательство — принципиально разные профессии. Роднит их только работа с текстом и то, что хороших редакторов тоже мало. Писатель пишет свою собственную книгу, а редактору поручают оптимизировать чужую рукопись, которую выбрал издатель. В редком случае редактор способен поделиться опытом улучшения хорошей книги: это единственное, чем может быть привлекателен такой коуч.

К тому же неизвестно, какие бестселлеры прошли через руки редактора из рекламы. Тригонометрические таблицы Брадиса? Инструкции по гаданию на картах Таро? Одноразовые детективы, написанные командой «литературных негров»? Локализованные для России заграничные комиксы?

На свою беду жертвы коучинга не понимают смысла рекламных откровений. Как и литературные коучи не понимают того, что пишут, и выдают себя собственной рекламой.

Кто может стать наставником?

Профессионал.

Не коуч, рассуждающий о чужом писательском успехе, а профессиональный писатель, который сам добился успеха и способен поделиться этим опытом.

Неуютной зимой 1921 года, когда на юге и востоке России ещё громыхала Гражданская война, в Петрограде приступила к занятиям литературная группа «Серапионовы братья». Строгий отбор из множества желающих прошли всего человек десять, среди которых — Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Константин Федин, Всеволод Ивáнов, Николай Тихонов…

Наставниками начинающих авторов стали успешные профессионалы: Евгений Замятин, Виктор Шкловский, Николай Гумилёв, Корней Чуковский и даже вездесущий Максим Горький, который до эмиграции выкраивал время на «братьев». Это он первым сказал про Зощенко: «Такого соотношения иронии и лирики я не знаю ни у кого!»

Виктор Шкловский сформулировал тогда, пожалуй, главную заповедь наставничества: не учить писать, а рассказывать, что такое литература.

В 1927 году он изложил свою позицию в статье «О писателе», опубликованной журналом Владимира Маяковского «Новый ЛЕФ»:

⊲ Положение современного писателя труднее положения писателя прежних времён, потому что старые писатели фактически учились друг у друга. Горький учился у Короленко и очень внимательно учился у Чехова, Мопассан учился у Флобера.

Нашим же современникам учиться не у кого, <…> поэтому они не учатся часто, а подражают и хотят написать такую вещь, какая была написана прежде, но только про своё. Это неправильно.

Шкловский говорит об уже упомянутой «ошибке выжившего» — напрасных стараниях пройти к успеху чужим путём, как учат на коучинге, — и объясняет, почему они напрасны:

⊲ Каждое произведение пишется один раз, и все произведения большие, как «Мёртвые души», «Война и мир», «Братья Карамазовы», все они написаны неправильно, не так, как писалось прежде. Они были написаны по другим заданиям, чем те, которые были заданы старым писателям. Эти задания давно прошли, и умерли люди, которые обслуживались этими заданиями, а вещи остались, и то, что было жалобой на современников, обвинением их, как в «Божественной комедии» Данте или в «Бесах» Достоевского, стало литературным произведением, которое могут читать люди совершенно не заинтересованные в отношениях, создавших вещь.

Маяковский — выдающийся мастер! — тоже занялся преподаванием и написал в 1926 году замечательную брошюру «Как делать стихи» об основах своего курса. Беда в том, что он пошёл путём коучинга и учил всех желающих, как надо писать, поэтому ни один из его учеников не добился успеха…

…зато «Серапионовы братья» внимательно слушали своих наставников-антикоучей, и ждать результатов пришлось недолго.

Михаил Зощенко вскоре стал автором неподражаемых рассказов, тягаться с которыми в популярности могли разве что фельетоны Михаила Булгакова. Эти рассказы до сих пор звучат со сцены, и цитаты из них на слуху: «Спи скорей, твоя подушка нужна другому», «Ничего я на это не сказал, только говорю…», «Что за шум, а драки нет?», «Кто больше спёр, тот и царь»…

Вениамин Каверин прогремел на полмира грандиозным приключенческим романом-эпопеей «Два капитана», подарив читателям ещё множество достойных романов, повестей, рассказов, сказок и воспоминаний.

Константин Федин писал романы, повести и рассказы, которые вызывали восхищение у российских и зарубежных коллег — от Бориса Пастернака до Стефана Цвейга; как мемуарист он оставил уникальные воспоминания о многих выдающихся литераторах; как журналист присутствовал на Нюрнбергском судебном процессе над нацистскими преступниками; как общественный деятель — многие годы возглавлял Союз советских писателей.

Всеволод Ивáнов прославился новаторскими романами, приключенческими повестями, фантастическими рассказами и, конечно, пьесой «Бронепоезд 14–69»; с десяток его произведений были экранизированы.

Николай Тихонов попал в число самых популярных советских поэтов 1920-х, в первую очередь, благодаря авторству «Баллады о гвоздях» и «Баллады о синем пакете»; на склоне лет он оказался первым литератором, которому было присвоено звание Героя Социалистического Труда…

Каждый из «Серапионовых братьев» прошёл собственным путём в творчестве и в жизни, каждый добился выдающихся успехов — и каждый до последних дней добрым словом поминал своих наставников — не коучей, а больших профессиональных писателей, которые не учили писать, но распахнули ученикам двери в литературу.

Что в итоге?

Ещё одна губительная «ошибка выжившего»:

№ 18 — пытаться одновременно достигнуть литературного мастерства, духовных вершин и успеха любой ценой.

Не надо писать, поддаваясь очарованию самозваных психологов-консультантов: слишком опасно доверять своё сознание неквалифицированному мозгоправу.

Не надо писать с оглядкой на сегодняшние «можно» и «нельзя»: писатель должен быть свободным, а изменения в мире происходят быстро.