Среди немногих сохранившихся документов, относящихся к рассматриваемому времени, можно привести декрет об элевсинских эпистатах, датируемый 50-ми гг. V в. до н. э. (SEG, X, 24).

Содержание этого декрета позволяет выделить несколько аспектов, иллюстрирующих революционные изменения в афинской демократии в результате реформ Эфиальта. Прежде всего можно сказать, что принцип свободы слова (ισηγορία) в рассматриваемый период был признан законным и стал повседневной реальностью для любого афинского гражданина. Декрет дает основание утверждать, что право быть избранным на должности распространялось на всех афинян без ограничения. На все должности в коллегии, кроме финансовых, афиняне могли быть избраны независимо от их происхождения и богатства. Лишь избрание на последние ограничивалось имущественным цензом, так как в случае растраты виновные должны были уплатить высокий штраф из своих собственных средств.

Наконец, избрание афинян на различные официальные должности тесно связано с оплатой должностных лиц. Как вытекает из упомянутого декрета, избираемая ежегодно в Элевсине коллегия из 5 человек получала ежедневную оплату из общественных средств. Революционизирующее значение этой меры заключалось в том, что она позволяла даже беднейшим гражданам участвовать в управлении государством.

Итак, процесс демократизации афинского общества пробивал себе дорогу, несмотря на временное преобладание консервативных тенденций в Афинах в период стратегии Кимона. Реформа Ареопага, осуществленная Эфиальтом, была составной частью демократических преобразований, начавшихся в 60-е гг. V в. до н. э. и обусловленных существенными сдвигами в социально-экономической и политической жизни афинского общества, и являлась продолжением политики Фемистокла. Она способствовала повышению политической активности важнейших демократических институтов афинского полиса (Народное собрание, Совет 500 и гелиэя) и обеспечению афинских граждан правом не только участвовать в управлении государством, но и контролировать афинскую конституцию.

Все это свидетельствует о всемирно-историческом значении афинской демократии и побуждает ученых и политиков разных времен извлекать как позитивные, так и негативные уроки из ее истории.

В связи с демократизацией Афин прекращалась политика афинско-спартанского дуализма, которой придерживались консервативно-умеренные слои афинских граждан, предусматривавшая продолжение войны с персами и сохранение дружественных отношений со Спартой. Радикально-демократические афинские лидеры стремились к разрыву отношений со Спартой и расширению афинской гегемонии в Элладе. Своеобразное положение в этом противостоянии консервативно-умеренных и радикально-демократических сил занимал Перикл.

6. Афинская демократия при Перикле и олигархическая оппозиция Фукидида, сына Мелесия, во второй половине V в. до н. э.

Наиболее ценной является характеристика, данная Периклу Фукидидом (Thuc., II, 65, 5—11). Однако, вчитываясь в нее, историк неизбежно задается целым рядом вопросов: всегда ли Перикл был таким, как его оценивает Фукидид, и какому периоду его политической карьеры более всего соответствует эта характеристика? В чем смысл противопоставления Фукидидом периода правления Перикла времени его преемников и каково значение замечания автора о том, что при Перикле правление называлось демократией, на деле же власть принадлежала первому гражданину?

Внимательное рассмотрение источников позволяет признать, что первая половина жизни и деятельности Перикла, по крайней мере до начала 40-х гг. V в. до н. э, является загадкой, ибо сведения источников фрагментарны, противоречивы и не вполне надежны. Этим и объясняется отсутствие единства взглядов ученых о внутриполитическом положении Афин в 60—40-е гг. V в. до н. э. и причинах возвышения Перикла. Период идеализации Перикла характерный для второй половины XIX в.[79] сменился критическим отношением к античной традиции о нем. В конце XIX — начале XX в. сложилось и стало господствующим мнение, по которому возвышение Перикла объяснялось социальными и политическими причинами[80].

Однако вскоре после Второй мировой войны в западной историографии наметились тенденции к пересмотру сложившейся концепции о Перикле. Прежде всего исследователи признали ошибочным использование термина «партия» для истории Афин V в. до н. э.[81] Затем, как уже отмечалось, они стали утверждать, что в Афинах до конца V в. до н. э. не существовало демократии и демократической политики. Закономерным следствием этих взглядов явилось распространение с конца 50-х гг. XX в. мнения о том, что общественные отношения в Афинах невозможно трактовать с точки зрения социально-политических факторов. Поэтому ученые, объясняя возвышение Перикла, придают первостепенное значение его личным и семейно-клановым связям[82].

Итак, чтобы ответить на поставленные вопросы, необходимо начать с анализа существующей традиции. О начальном периоде карьеры Перикла сообщает только Плутарх. Биограф отмечает, что сначала Перикл совершенно не занимался государственными делами, но только участвовал в военных походах (по-видимому, под руководством Кимона). Неучастие Перикла в политической жизни Плутарх объясняет тем, что он боялся народных масс (Plut. Per., 7, 1). Имея большое сходство с Писистратом и будучи богатым человеком, принадлежавшим к выдающемуся роду[83], он опасался быть подвергнутым остракизму.

Ион, на которого ссылается Плутарх, утверждал, что обхождение Перикла с людьми было дерзким и высокомерным.

Вероятно, все эти качества составляют субъективно-тенденциозную основу враждебной Периклу характеристики, сохранившейся у Иона, который противопоставлял его Кимону. Ион, очевидно, в гипертрофированном виде представил такие черты характера Перикла, как замкнутость, некоммуникабельность, т. е. именно то, на что указывает Плутарх, говоря, что он по своей природе был не прост в обхождении (Plut. Per., 7, 2). Эти черты могли быть преодолены по мере расширения его общественной активности.

Что касается замечания Плутарха о сходстве Перикла с Писистратом, то это, вероятно, литературный штамп, найденный биографом в одном из источников. По-видимому, это был Феопомп, который с Писистратом сравнивал и Кимона.

Нуждается в объяснении и мысль Плутарха о том, что Перикл угождал массам, боясь, как бы его не стали подозревать в стремлении к тирании. В данном случае Плутарх, возможно, объединяет два обвинения, выдвинутые против Перикла его врагами, сохранившиеся в традиции, которой пользовался биограф.

Обвинение в стремлении Перикла к тирании скорее всего получило распространение с того времени, когда он стал ежегодно избираться на должность стратега. Это обвинение опровергается относительно просто. В отличие от Писистрата, который, как известно, хотя и не отменил конституцию Солона, но фактически с ней не считался, Перикл не только придавал афинской конституции огромное значение (Thuc., II, 37 sqq.), но и своими реформами совершенствовал ее.

С обвинением в демагогии дело обстоит сложнее. Термин δημαγωγός («предводитель народа») с отрицательным смыслом получил широкое распространение в IV в. до н. э. Под предводителями такого рода имели в виду политиков, которые угождали, потворствовали народу, шли на поводу у демоса. Этот термин, вероятно, имел в виду Фукидид, характеризуя преемников Перикла (Thuc., II, 65, 10; ср.: III, 36, 6; IV, 21, 3). Аристотель уже широко его использовал (Arist. Ath. Pol., 27—28; Pol., II, 9, 3, 1274 а 3-10). Историки IV в.