представительства от фил сохранялся, а число стратегов должно быть не более 10 человек. Долгое время господствующим считалось мнение, что эта процедура введена при Перикле не ранее 440/39 г. до н. э. Сегодня списки стратегов позволяют считать, что упомянутая выше процедура избрания стратегов утвердилась не позднее 460/59 г. до н. э.[91]

Другой дискуссионной проблемой является вопрос о характере власти Перикла в период несменяемой стратегии. Исследователи пытались определить ее как тиранию, монархию, диктатуру или принципат[92]. Едва ли оправданы попытки исследователей использовать известное замечание Фукидида о власти Перикла (о том, что она по форме была демократией, а по существу — правлением одного человека) как доказательство в пользу какой-либо конкретной политической формы, в которой она могла воплотиться. Мысли Фукидида следует интерпретировать с этико-политической точки зрения. Во-первых, историк подчеркивает нравственные качества Перикла, благодаря которым он заслужил признание и авторитет у большинства афинских граждан, и противопоставляет ему его преемников, не обладавших высокими нравственными качествами и являвшихся всего лишь демагогами. Во-вторых, Фукидид, несомненно, не был сторонником демократии, однако, осознавая ее историческую обусловленность, видел в Перикле последнего политического деятеля, способного противостоять крайнему радикализму афинского демоса.

Итак, подводя итог исследованию внутриполисных отношений в Спарте и в Афинах, следует подчеркнуть, что в силу своеобразного развития полисной структуры сложившиеся в Спарте олигархическая, а в Афинах демократическая формы правления способствовали росту афинско-спартанского соперничества, которое в период Пятидесятилетия характеризовались трансформацией афинско-спартанского дуализма в конфронтацию. В то время как спартанская олигархия вследствие особенностей социально-экономической и политической структуры спартанского полиса имела тенденцию к консервации, афинская демократия со времени реформ Клисфена получила широкий простор для развития и совершенствования.

Олигархия и демократия с середины 70-х гг. V в. до н. э. в греческих государствах становились не только формами полисного строя, но и двумя противоположными по своему содержанию общественно-политическими течениями в Элладе, идеями которых руководствовались в своей внутренней и внешней политике Спарта и Афины. Радикальная разность этих течений и составляющих их основу политических форм, опирающихся на материальную силу Пелопоннесского и Афинского морского союзов, порождали соперничество и конфронтацию между лакедемонянами и афинянами за первенство, за гегемонию в Греции.

Глава II

Возникновение политических союзов под руководством Спарты и Афин и истоки афинско-спартанского соперничества

1. Пелопоннесский союз как инструмент спартанской внешней политики

Неравномерность экономического и политического развития греческих городов вела к обострению как внутриполисных, так межполисных противоречий, а также к борьбе отдельных полисов за лидерство. Это, как и растущее осознание греками этносоциального и культурного единства по отношению варварам, стимулировало развитие федеративных отношений в Элладе. Однако высшим идеалом полиса, как известно, была автаркия и в экономическом, и в политическом смысле. Поэтому складывание политических союзов эллинских полисов и их эволюция происходили в обстановке борьбы между принципами партикуляризма и федерации.

Наибольший след в истории оставили Пелопоннесский и I Афинский морокой союзы. Их формирование и развитие отразило тенденцию могущественных греческих государств Спарты и Афин в V в. до н. э. к расширению и укреплению своего господства не только в пределах их географических регионов, но и во всей Элладе. Пелопоннесский и I Афинский морской союзы имели немало общих черт. Их возникновение было обусловлено не религиозно-культовыми связями, а вполне рационалистическими причинами политического и экономического характера. Эти союзы не были ограничены ни временем, ни узколокальными целями. Черты сходства обнаруживаются и в структуре обоих союзов. Поэтому вполне закономерно, что античные авторы и современные ученые придают им первостепенное значение.

Тем не менее различия между Пелопоннесским и I Афинским морским союзами более существенны, так что исследование проблем возникновения и устройства каждого из них является непременном условием для выяснения не только истоков афинско-спартанского соперничества, но и причин формирования к середине V в. до н. э. двух военно-политических блоков, возглавляемых Спартой и Афинами, фактически разделивших Элладу на сферы влияния и оспаривавших между собой право неограниченной гегемонии.

Пелопоннесский союз занимает особое место в греческой истории, ибо он, являясь одним из первых политических объединений эллинских полисов, послужил образцом для других подобного рода союзов. История его возникновения и устройство неоднократно становились предметом внимательного разбора в трудах западноевропейских исследователей, начиная с XIX в.[93] Однако гиперкритическое отношение к источникам приводит некоторых исследователей либо к отрицанию вообще Пелопоннесского союза в V в. до н. э.[94], либо к тому, что они, признавая его как союз в самом широком смысле слова (Verband), совершенно отрицают в нем какую бы то ни было организацию, полагая, что некоторые ее признаки появились лишь после 404 г. до н. э.[95] В других случаях предпринимаются необоснованные попытки преувеличить роль конституционного оформления Пелопоннесского союза уже на ранних этапах его существования[96].

Все это убеждает в необходимости заново рассмотреть некоторые сложные вопросы этой темы.

Прежде всего попытаемся установить время возникновения Пелопоннесского союза и его состав. К сожалению, мы не располагаем документальными данными, которые зафиксировали бы год возникновения Пелопоннесского союза, и не знаем, когда было созвано первое собрание его членов. Однако, учитывая исторические условия возникновения этого союза и его структуру, позволительно думать, что таких документов вообще не существовало.

По-видимому, для установления возможной даты его возникновения следует исходить из того положения, что спартанцы создавали эту организацию для утверждения своего господства в Пелопоннесе. Но, как известно, это господство не возникло внезапно. Лакедемоняне постепенно расширяли свое влияние на полуострове. Поэтому этапы распространения спартанского влияния можно рассматривать как пути становлении Пелопоннесской лиги. Окончательное же ее оформление, вероятно, совпало с тем временем, когда Спарта утвердила свое господство в большей части Пелопоннеса. Это подтверждают и Геродот, и Фукидид. Так, например, Фукидид, неоднократно указывает на стремление Спарты к гегемонии, имея в виду время до Пелопоннесской войны (Thuc., I, 10, 2; 19, 1).

Участие Спарты в освобождении некоторых эллинских государств от тирании тесно связано с образованием Пелопоннесского союза. Активное выступление Спарты против тиранических режимов совпало по времени с ее борьбой за утверждение господства в Пелопоннесе и связано с именем эфора Хилона, пребывание в должности которого имело место около 556/5 г. до н. э. (Diog. Laert, I, 68). Об антитиранической направленности спартанской внешней политики существует довольно обширная историческая традиция (Hdt., I, 59; Thuc., I, 18; 122, 3; V, 59, 5; Plut. Moral, p. 21 c—d; Schol. Aeschin, II, 80), к которой в 1911 г. прибавился еще фрагмент папируса, представляющий собой отрывок из сочинения неизвестного автора