И ребенок отвечал ей, реагируя на ее голос легким толчком в бок живота.

Вскоре из Москвы по первому зову единственной дочери приехала мать Валерии. Ольга Андреевна была уникальной женщиной, прямо скажем, редким типом современных московских матерей и бабушек, готовых для своих близких пойти на все: бросить работу, забыть о своих личных интересах и вообще, если этого требует ситуация, жить жизнью и проблемами своих родных. Узнав про проблемы дочери со вторым ребенком, про это ей подробно рассказала по дороге из Милано в Лугано Светлана, эта мужественная, полная самопожертвования женщина даже не прослезилась перед Валерией, чтобы больше не расстраивать ее еще и своими переживаниями, а по-деловому принялась за каждодневные заботы о доме, о внуке Андеа и о Мартиночке.

– Правильное питание для детей, школу, дом и все прочее я беру на себя, Лерочка, а ты побольше отдыхай и думай только о хорошем!

– Да, мамочка. И большое тебе спасибо за все! Что бы я без тебя здесь делала!

Сама же Ольга Андреевна ночью так, чтобы никто ее не мог услышать, тихо плакала, и сердце ее больно сжималось от осознания того, сколько за последние годы свалилось горя на ее ненаглядную Лерочку.

«Боже мой! Как она все это выдерживает, моя бедная доченька! Может, не надо было ей выходить замуж за этого итальянца, за Марио Пинизи, – Ольга Андреевна лежала в кровати и, пытаясь что-то читать, размышляла над судьбой дочери. – Я все понимаю, у них была любовь, настоящая любовь, но Лерка-то на Сицилии не прижилась, со свекровью, царство ей небесное, общего языка так и не нашла, работать там не работала. Ну что она с этим мужем хорошего видела? Потом эта Америка, покушение на Марио, его болезнь. Вот только одно радостное событие у них и было за все это время – рождение сына. Про теракт вообще лучше не вспоминать! Она сейчас как вдова соломенная. Так и неизвестно, погиб Марио или жив. Ох, лучше бы она вышла замуж за русского, за москвича какого-нибудь! Ведь ухажеров было, как мух назойливых, пруд пруди. Кто знает, может, и она сама об этом жалеет, но никогда мне в этом не сознается! Такая у меня дочь! Будет свой крест нести до конца!»

В конце ноября Лере сделали кесарево сечение. Маленькую девочку, такую всю синюшную, ей показали издалека, не суждено ей было поцеловать ее и сразу же приложить к своей груди, как делают это обычно все матери на земле. Ребенка сразу же подключили к аппарату искусственного дыхания и увезли в кардиоотделение. Через несколько недель должны были ее оперировать, но сначала новорожденную нужно было к этому хорошо подготовить. Как только Валерия после операции смогла встать с постели, она, стойко превозмогая сильные боли в нижней части поясницы и живота, медленно ступая, каждый день проходила по длиннющим больничным коридорам, садилась в лифт и шла в совершенно противоположное крыло здания навещать свою доченьку.

Девочка, подключенная к различным медицинским аппаратам под большим прозрачным колпаком, большую часть дня спала и вела себя спокойно. А когда она просыпалась, то на ее миловидном личике изображалось что-то типа улыбки. Да, да – она улыбалась оттого, что появилась на свет, улыбалась такому внимательному к ней медперсоналу клиники и, конечно же, она улыбалась своей маме.

– Маленькая моя, какая ты у меня красавица! – не уставала ей говорить Лера, всматриваясь при этом в черты ее лица. Хотя еще было рано утверждать, на какого из родителей ребенок был похож.

– А как вы ее назовете, синьора Пинизи? – поинтересовалась одна из медсестер, ухаживающая за ребенком.

Лера еще раз внимательно посмотрела на ребенка и сказала:

– Я назову ее Викторией – победой.

Лера дала энергетически сильное имя своей дочери. Потому, что, как утверждают психологи, правильно выбранное имя человека очень важно для его дальнейшей судьбы. Разве с таким именем с ней может что-либо плохое произойти?!

Перед самой операцией Валерия решила еще раз пойти и поговорить с кардиохирургом. Она остановилась перед его кабинетом и робко постучала. За дверью слышалось, как кто-то играет ноктюрн Шопена. Лера подумала, что она ошиблась кабинетом и еще раз подняла глаза на табличку на двери, да нет, ошибки не было. Тогда, не дожидаясь ответа, она тихонько приоткрыла дверь.

В кабинете с большим письменным столом, заваленным папками с историями болезней пациентов, прислоненное к одной из стен, стояло пианино. Над ним висел портрет самого польского композитора Шопена, который, казалось, строго следил за тем, как исполняются его произведения.

– О, простите меня, я не слышал, как вы постучали, синьора Пинизи, – хирург прервал свою игру, встал и протянул ей руку. – Я так отвлекаюсь и расслабляюсь после сложнейших операций, вы же понимаете, насколько тяжела и серьезна моя профессия.

– Извините меня, доктор, что я вас так грубо прервала, но в другой ситуации я готова вас слушать бесконечно, так вы хорошо исполняете Шопена, а сейчас мне необходимо с вами обсудить операцию моей дочери.

– Да, да, конечно, проходите пожалуйста. Я очень сожалею, что у вашей дочери врожденный порок сердца. Но внимательно изучив все ее анализы и исследования, сделанные коллегами сразу после ее рождения, хочу заверить вас, поверьте моему опыту кардиохирурга, что это не самый сложный клинический случай. Бывают случаи куда более тяжелые. Тогда мы сразу же родителей предупреждаем, что шансов у такого ребенка почти нет. А потом я должен вам сказать, что новорожденные очень сильные от природы, как будто Бог, так, на всякий экстремальный случай, дает им такую большую жизненную силу, чтобы они могли побороть при рождении любую болезнь. Если бы это случилось со взрослым человеком, то я бы не был так оптимистичен. Все будет хорошо, а теперь идите к себе в палату, вам надо больше отдыхать и набираться сил. Послезавтра прооперируем Викторию.

«Ой, ужас какой! Уже послезавтра! Бедная моя девочка! Хоть бы ей не было больно!» – полусогнувшись, Валерия возвращалась в свое отделение.

В день операции Лера осмелилась попросить хирурга, хотя она прекрасно понимала, что речь идет о спасении жизни девочки, а не о эстетическом аспекте, чтобы после операции шов по возможности был бы не таким крупным, ведь все же она девочка, будущая женщина и ей однажды захочется пойти на пляж или в бассейн покупаться. Доктор молча кивнул головой и удалился в операционную.

В полном неведении, как проходит операция, Валерия просидела мучительных семь часов перед входом в операционную, отлучившись всего два раза попить кофе. Каждый раз, когда