одного оргазма, и она хотела еще. Она тяжело дышала мне в ухо, и ее дыхание сильно пахло моим семенем. Одного этого было достаточно, чтобы возбудиться снова. Слова лектора пролетали мимо меня: все, на чем я мог сконцентрироваться это Олесина упругая грудь и ее тяжелое, пахнущее спермой, дыхание. Наша группа сделала несколько таких остановок, и после пятого экспоната мой член уже всерьез ломило от напряжения. Казалось бы, прошло всего-то немногим более часа после того, как я излился на Олесю в раздевалке, но, по всей видимости, моим яйцам хватило и этого времени, чтобы вновь начать производить семя в больших количествах. Я почти чувствовал, как с каждой секундой они набухают и наполняются новым эякулятом, выработанным из-за того, как Олеся меня возбуждает.

Через полчаса мы поднялись на второй этаж в просторный зал, и экскурсовод отпустила нас изучать выставку самостоятельно. Мы с Олесей, прочитав мысли друг друга, по очереди направились в коридор, где находилась туалетная комната. Там, заперевшись в кабинке, Олеся исступленно сорвала с себя блузку, лифчик, задрала юбку и спустила вниз тонкую паутинку трусиков. Высвободив мой влажный от смазки член, девушка с размаху насадилась на него до самого упора. Там у нее было невероятно мокро, ее щелочка истекала и громко хлюпала соками, пока Олеся, крутя попой, навинчивалась на мой стержень как можно сильнее. Она кончила три раза, и понадобилось ей на это около двух минут. Осипшая от сдерживаемых стонов, Олеся продолжала нанизываться на член, но и я больше не мог терпеть. Схватив Олесю за круглую попу, я стащил ее с члена – при этом раздался громкий хлюпающий звук выдергиваемой из раковины затычки. И как только девушка повернулась по мне, в ее тело ударила первая мощная струя. Олеся быстро подставила ладошку к извергающей семя головке, но я бешено дергал пульсирующий член, стреляя жидкой спермой в разные стороны, и попадая то Олесе на грудь, то Олесе на губы, то Олесе на волосы.

Олеся уже много раз видела меня эякулирующим, и поэтому она прекрасно знала мою особенность: после того как основной напор семени спадет, мой член начнет лить семя как из садовой лейки, пока яйца полностью не опустеют. Так что Олеся быстро подобрала валяющийся на полу лифчик и подставила одну чашу под изливающую клейкую сперму головку.

Когда я перестал содрогаться в оргазме, мы отдышались и улыбнулись друг другу. И вот именно в этот момент сопровождающее нас все эти месяцы везение сменилось неудачей: в музейном туалете не было ни клочка туалетной бумаги, а из крана не текла вода. Олесю охватил нешуточный испуг. Еще бы, ведь сперма была везде: грудь была заляпана, с подбородка срывались еще горячие мутные капельки, жидкость была в волосах, и в чашах ее лифчика.

– Ладно, – прошептала девушка, обращаясь скорее к себе самой, чем ко мне: – Я вытрусь блузкой, она белая, и никто не заметит.

Блузка, ранее уже впитавшая приличную порцию густого эякулята в школьной раздевалке, была пущена в ход. Первым делом Олеся вытерла лицо, потом собрала жидкость на шее и ключицах. Лифчик она просто надела на грудь, и семя, собранное в чашу, потекло по животу. Застегнув блузку на себе, Олеся вопросительно посмотрела на меня.

– Так нормально? – спросила она. Я с сомнением поглядел на покрытые белой вязкой жидкостью волосы, но кивнул. Олеся заметила мой взгляд, вновь перевязала пучок, спрятав слипшиеся пряди, и еще раз проверила как застегнута блузка. В принципе, если не присматриваться, то ничего подозрительного обнаружить было нельзя. Так думал я, пока мы не вышли из туалетной комнаты и не присоединились к остальным. И вот до чего довела нас с Олесей привычка не обращать внимания на мелочи.

Если раньше от Олеси просто пахло, то теперь от ее тела и влажной одежды по-настоящему разило свежим, концентрированным мужским семенем, еще несколько минут назад кипящим в моих яйцах, когда Олеся навинчивалась протекающим лоном на мой кол. Не заметить этого плотного терпкого аромата было нельзя, но Олеся не сразу сообразила, какой концентрацией семенной жидкости от нее веет. В воздухе поплыл насыщенный запах еще теплой спермы, кое-кто из окружающих обратил на это внимание, а сопровождающие нас учителя с подозрением покосились на недавно отсутствовавшую в зале Олесю.

Я увидел, как Олеся зарделась, приблизился к ней, и она прошептала мне на ухо:

– На меня подозрительно косятся. Я что-то не стерла?

– Нет. Ты очень сильно пахнешь спермой, Олеся… – прошептал я в ответ: – Я ведь тебя сегодня два раза обкончал, и поэтому запах семени, что от тебя исходит, очень сильный.

– Что же делать? – Олеся подняла на меня испуганные глаза.

– Уходи из зала и жди внизу. Если что, у тебя закружилась голова.

Учительница литературы подошла ко мне сразу же после того, как Олеся, держась за виски, покинула зал, и спросила меня, что это с девушкой.

– Голова разболелась, – с легкостью солгал я. – Слишком много напряжения за последние дни.

– Какая-то она сегодня весь день сама не своя. Может быть, голова болит из-за духов, которыми она пользуется? Ты же с ней дружишь, почему бы тебе не подарить ей другие, более легкие? Или вообще не носить ничего, – с нажимом произнесла преподавательница, многозначительно приподняв брови.

– Да, вполне может быть, – ответил я с напускным равнодушием, но в душу мне закрались очень большие сомнения, что учительница действительно имела в виду то, что сказала. Скорее всего, это было деликатным наставлением вести себя скромнее или, по крайней мере, не выдавать себя столько откровенно, когда бывшая десять минут в туалете девушка вдруг начинает распространять вокруг себя мощный запах свежей спермы.

Что ж, оказалось, что следовать наставлению педагога нам с Олесей стало отнюдь не затруднительно, ведь совсем скоро настала пора выпускных экзаменов. Тогда-то наши с Олесей отношения и сделали очередной, завершающий виток.

Глава десятая

После того случая в туалете краеведческого музея, когда мы с Олесей наследили везде, где можно, мне стало казаться, что преподаватели начали внимательно следить за нами, и я предложил Олесе на какое-то время сделать перерыв в наших бурных школьных совокуплениях, когда сперму буквально было некуда девать. А поскольку помимо школы времени у нас практически ни на что не хватало, то наше влечение друг к другу пришлось какое время держать в узде. Олесю категорически не устраивало такое положение вещей: ее тело так привыкло к постоянным оргазмам и так сильно требовало ласки, что порой она просто теряла над собой