над дорогами, спускающимися с альпийских перевалов — теми самыми путями, по которым Генрих Гогенштауфен поведёт свою армию в Италию. Принципиально важно, чтобы Монте-Сент-Анджело находилось под контролем короля. Мне жаль, но я не имею возможности передать его тебе.

Такого Джоанна не ожидала.

— Полагаю, нет необходимости напоминать тебе, что моя вдовья доля гарантирована как брачным контрактом, так и действующим в королевстве законом о наследовании. Так что предлагаешь ты мне в обмен на Монте-Сент-Анджело, милорд?

— Я не отрицаю справедливость твоих слов, госпожа. Но мне угрожает мятеж. Множество сарацин сбежало в горы во время беспорядков в Палермо. Они начинают укреплять свои поселения, а тем временем иные сеньоры из внутренних областей острова поддерживают незаконные притязания на престол графа Андрии. Ещё большая угроза исходит от немцев — нам обоим известно, что Генрих намеревается с оружием отстаивать права своей жены, при этом в его распоряжении все средства империи его отца.

— Так к чему ты клонишь, милорд? — Во рту у королевы пересохло.

— Я хочу сказать, что не могу компенсировать тебе потерю вдовьей доли, — напрямик заявил Танкред.

Придворные рыцари зароптали — гнев их подстёгивался осознанием собственной беспомощности. Рожер не смотрел больше на Джоанну, да и сам Танкред желал оказаться где угодно, только не здесь. Он знал, что разговор будет не из приятных, и уповал, чтобы не дошло до слёз, потому как никогда не умел обращаться с плачущими женщинами. Но теперь убедился, что опасаться этого не стоит, потому как королева вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на него:

— Так ты собираешься отослать меня прочь без гроша? Или даже на этом твои сюрпризы ещё не кончились, милорд?

Танкред даже не пытался подсластить пилюлю, настолько она была горька.

— Буду с тобой откровенен, госпожа. Народ очень любил тебя и твоего господина супруга, и уверен, многие посочувствуют твоему... положению. О твоей симпатии к госпоже Констанции тоже хорошо известно. Стоит тебе, вольно или невольно, попасть в руки к Генриху, он не замедлит использовать тебя во благо претензий своей жены. Посему я полагаю, что тебе лучше будет оставаться в Палермо.

Тут недовольство рыцарей Джоанны выразилось в громких протестах, а женщины заохали. Сама королева тоже была ошеломлена. Но она не позволит этому человеку наслаждаться её беспомощностью. Представляя, как повела бы себя в такой ситуации её мать, Джоанна решила брать пример с неё.

— Выходит, я под арестом? Меня поместят в дворцовую темницу или у тебя другое место на уме?

До того Танкред страшился женской истерии. Теперь же его взбесила эта ледяная холодность.

— Нет, конечно! — отрезал он. — Ты будешь жить в удобных апартаментах, а обращаться с тобой станут почтительно и с уважением, даю слово. И как только я утвержусь на троне, мы, думаю, пересмотрим твоё положение. Но пока тебе придётся считать себя гостьей короны.

— Предпочитаю считать себя заложницей, милорд, — бросила в ответ Джоанна. — Совершенно очевидно, что спорить с тобой бессмысленно. Но одно я скажу, и надеюсь, ты прислушаешься к моим словам. Теперь, когда мой господин супруг и отец, английский король, мертвы, ты считаешь меня совершенно беззащитной. Это серьёзная ошибка, и ты можешь дорого заплатить за неё.

— Уверен, что Всевышний поймёт меня, миледи.

Губы королевы сложились в злую, едкую усмешку.

— Всевышний, может, и поймёт, зато мой брат, Львиное Сердце — едва ли.

Не будучи человеком мстительным, Танкред охотно оставил за дамой последнее слово. Сухо поклонившись, он вышел, оставив королеву стоять на обломках жизни, которая всего месяц назад казалась едва ли не воплощением идеала.

ГЛАВА IV

Замок Нонанкур, Нормандия

Март 1190 г.

После того как юная супруга Уилла Маршала была представлена английской королеве, Уилл увлёк Изабеллу к относительному уединению оконного сиденья, так как знал, что жена сгорает от нетерпения поделиться с ним впечатлениями. И действительно, едва они уселись, Изабелла повернулась к нему. На щеках её горел румянец возбуждения.

— Королева не так красива, как мне рассказывали, Уилл, — начала девушка. — Наверное, это потому, что она уже такая старая. По твоим словам, ей уже шестьдесят шесть? — Изабелла задумалась, удивляясь такому почтенному возрасту, потому как оба её родителя скончались на пятом десятке. — Ты уверен, что короля здесь ещё нет?

Девушка выпрямилась на сиденье и обвела взглядом переполненный зал:

— А как он выглядит?

— Ричард выше большинства мужчин — шесть футов и два пальца, с вьющимися волосами золотисто-рыжего цвета. Поверь, девчонка, его трудно не заметить. Будь Ричард здесь, тебе не потребовалось бы указывать на него.

— Что же, надеюсь, он скоро появится, ведь я при дворе единственная, наверное, кто ни разу не видел короля. — Тут Изабелла попыталась найти глазами брата Ричарда, но никто из присутствующих мужчин не напоминал по описанию короля. — Графа Джона тоже нет?

— Джон здесь — беседует с леди Алисой, дамой в зелёном платье.

Уилл хотел сообщить, что Алиса является сестрой короля французского, а также давно забытой и настрадавшейся суженой Ричарда, но вспомнил, что Изабелла лучше него знакома с Алисой, потому как до замужества жила в Лондонском Тауэре вместе с ней и другой богатой наследницей, Денизой де Деоль.

— Джон совсем не похож на Ричарда, да? Смуглый, как испанец, и совсем не так высок, как ты, Уилл. — Изабелла искоса бросила на мужа полный обожания взгляд. — Но он симпатичный, надо признать. Честно говоря, ни разу я не видела ещё такого множества привлекательных мужчин, собранных в одном месте. Погляди на того юношу со светлыми волосами и небесно-голубыми глазами, прямо как викинг! А вот другой красивый парень — ведь слово «красивый» дозволяется использовать в применении к мужчинам? Вот тот, который смеётся, с каштановой шевелюрой.

Уилл с улыбкой воспринимал это подшучивание, потому как забавлялся живостью и непосредственностью девушки и был слишком уверен в своих достоинствах, чтобы отказывать юной жене в радостях безобидного флирта. Маршал и не надеялся на подобную удачу — заполучить богатую наследницу вроде Изабеллы, потому как родился младшим сыном небогатого барона, человеком, всё богатство которого состояло в твёрдой руке и остром мече. Он до сих пор помнил, как удивился, когда старый король пообещал ему руку Изабеллы де Клари, благодаря со смертного одра за годы верной службы. Уилл не сомневался, что надежды на светлое будущее растаяли вместе