– А кто б его одного пустил! – фыркнула Настя. – Его же на одно мгновение оставь, и он уже очередной шлюшке под юбку лезет! Нет уж, почтенный эрр, я своего атамана никому не отдам, волосёнки любой повыдеру!

– Ишь ты, какая! С норовом… – рассмеялся хозяин, всплеснув руками. – Ты, Эливерт, впрочем, таких любишь. Да ведь и права девка! Тебе ж всё неймётся! А мне вот, знаешь, уже спокойной жизни хочется, не до баб, – по-стариковски вздохнул Ферлаад. – Помнишь, у меня жила одна? Ну, такая… роскошная... Одной рукой не обхватишь.Так выгнал её весной. Знаешь, чего учудила? Надоела мне со своими выкрутасами, я её бросить хотел. А она говорит – в тяжести, вроде как… Ну, куда ж с дитём-то выгонишь?! По пузу-то не поймёшь, и так толста как бочка. Но гляжу на неё – в самом деле, тяжко ей. Бледная, по утрам тошно, муторно ей. Всё, как полагается. Да только хуже и хуже с каждым днём. Тут и заподозрил я неладное. Думаю, коли брюхата, что ж ей всё паршивее? А она – зараза! – себя порошком из бледноцвета травила. Средство-то смешное, неопасное. Перестань пить, и всё пройдёт. Но сколько крови она мне попортила, курва! А потом, видать, перебрала, и стало ей совсем плохо: жар, слабость, ноги не держат. Тут уж я лекаря позвал. А он мне и говорит, дескать, подозрительно всё это. Не должно так быть, коли в тяжести баба. Поищи-ка у неё что-нибудь странное. Ну, поискал...

Ферлаад загадочно умолк, но вопросов не последовало. Эл и Настя молча ждали окончания истории.

– И нашёл я этот самый порошок – жёлтый такой, как яичница, и мёдом пахнет. Поглядел лекарь на это дело, и всё мне сразу подробно расписал. Выгнал я эту дрянь в тот же день, как она ни рыдала! И запретил её кому-нибудь в городе подбирать. Помыкалась она, помыкалась, да и уехала вон из Ялиола. Теперь уж не знаю, где она. Да мне и неинтересно.

– Поучительная история, – кивнул Эливерт.

– А тебе всё бы язвить! – надулся старик.

– Да что ты, как можно! Я серьёзно. Полезная история. Прямо… очень полезная. Надо запомнить, – заверил разбойник.

– Что? Твоя тоже чудит? – хозяин весело подмигнул Романовой.

– Да нет! Не она... Хвала Великой Матери! Так...

Ферлаад, всё ещё хитро поглядывая на Настю, взялся за бутыль:

– Ещё? А вам, миледи?

– А не отравишь, хозяин? – сладко улыбнулась Рыжая.

– Да как можно! Такую красоту губить… – покачал головой Ферлаад. – Тогда уж лучше Ворона отравить да утащить тебя в свою спальню.

– Ага, много вас таких умных! – захохотал Эливерт. – Только я по сей день живёхонек! Завидуй молча, Ферлаад! Эта ягодка не про твою честь.

При этих словах Настя отпила большой глоток из кубка и игривой кошечкой прильнула к плечу разбойника.

– И за что тебя только бабы любят? – хмыкнул хозяин.

– Со мной не скучно! – проникновенно доложил атаман.

– Да уж! Парень ты весёлый… Не успел приехать – уже кого-то замочил.

– Не люблю, когда трогают то, что принадлежит мне, – не удивляясь такой осведомлённости, пояснил Эл.

– Это на что же он покусился?

Ферлаад пристально поглядел на потягивающую виноградное зелье Анастасию. Та в ответ отсалютовала бокалом и, закинув ногу на ногу, принялась разглядывать занятный интерьер гостиной.

– Ты ко мне-то по делу? Или так, красоткой своей похвастать?

– Да так, поболтать, новости послушать. Это, кстати, Дэини, – Эливерт протянул свой кубок, и хозяин щедро подлил туда рубиновой жидкости. – Ты же всё про всех знаешь… Мне вот тоже интересно послушать. Чем живёт Ялиол? Чем дышит? Кто в гости к вам захаживает?

– Ко мне, сам знаешь, гости приходят редко. И дверь эта не каждому открывается. Не зря же Тимас – верный пёс – всех встречает. Да не все так разборчивы, как я. Некоторые твои приятели слишком болтливы…

– Стало быть, Мифар вчера кому-то стуканул, что я в городе? – Эливерт задумчиво поглаживал Настино плечико.

– И не просто в городе, а в «Золотом гусе». Но ты не бери это в голову! С поганцем я сам разберусь.

– Жену и детей не трогай! И сирот не плоди!

В устах Эливерта это прозвучало не как просьба, а как предостережение, которому лучше внять.

Ферлаад покривился и продолжил с усталым вздохом:

– Как скажешь! Пришить бы его, паскуду, по-хорошему. Да детей сиротами оставлять не дело. Тут ты прав. Но уму-разуму мы его всё-таки поучим. В другой раз подумает, кому и что говорить. И с кем ты приехал, кстати, он тоже выложил. Иначе как бы тебя так быстро нашли? Только видать недооценили слегка. Хотели на наживку поймать, а наживка сама кому хочешь…

– Уши… вместе с башкой, – кивнул Эливерт, с гордостью глядя на подругу.

Похвала была явно излишней. Настя-то знала, что её заслуги в ночном спасении нет. К счастью, об этом никто, кроме Эливерта, даже не подозревал. А она сохраняла невозмутимость.

– Значит, не мелкая это сошка. Опасный кто-то. Его боятся и слушают, – размышлял вслух Эливерт. – Кто меня ищет, Ферлаад?

– Тебе бы из города уехать… По-тихому. Хочешь, я помогу, чтобы лишних вопросов на воротах не задавали? – предложил тот вместо ответа.

– Не морочь мне голову, эрр Ферлаад! – холодно проронил атаман. – Ты ведь знаешь, кто меня ищет?

– Я? – сидящий напротив хозяин дома откинулся на спинку кресла. – Я-то знаю, да и ты знаешь… Это имя ты не мог позабыть!

Ферлаад выдержал театральную паузу и обронил одно лишь слово – тихо, как выдох:

– Лахти.

На лице Эливерта не отразилось никаких новых эмоций, оно оставалось безмятежным, спокойным и чуть насмешливым. И лишь по тому, как резко он вскинул глаза, как полыхнули стальные молнии в волчьем взгляде, можно было предположить, что это не просто имя.

А ещё…

Да, это было особенное имя, потому что, услыхав его, Эливерт вздрогнул.

Ферлаад этого, конечно, не заметил, и Настя не заметила бы тоже, если бы не сидела так близко, прижавшись бочком, а рука атамана не обнимала бы по-прежнему за плечи. Она явственно ощутила эту внешне незаметную дрожь, пробежавшую по телу Ворона, когда в тишине прозвучало это загадочное слово: