еле передвигали ноги, то и дело норовя упасть. Вдруг из рук впередиидущего человека выскользнула одна из ручек носилки. Не выдержав тяжелого веса, второй человек тоже отпустил ручки, в результате весь мусор, который они несли, обрушился прямо на голову Свена. Почти погребенный Свен, тут же позабыв об усталости, выпрыгнул из ямы, и, не обращая внимания на извинения молодых людей, кулаком с размаха ударил первого так, что тот упал в яму как парализованный. Затем Свен так же ударил второго, но тот оказался сильнее и выдержал удар, только лишь присел на одну коленку и в ужасе прикрыл голову дрожащими руками и все продолжал повторять слова извинения. К сожалению для него, поблизости никого не было, кто мог бы помочь. Карл и Тиль сидели, упершись спиной к лавиноотбойной дамбе, и отдыхали, дожидаясь носилок. Вдруг до них донеслись звуки ударов и треск дерева. Они тут же вскочили и увидели, как Свен двумя руками взял те самые носилки и со всей силой ударил сидящего, но он все еще защищался. Затем он нанес несколько сильных ударов носилками с разных ракурсов, пока тот не упал без движений.

Карл и Тиль, посчитав это бытовой ссорой не стали вмешиваться, но увидев, что Свен начал закапывать этих двоих в яме, они подбежали к нему. Свен был очень спокоен, лицо его излучало чувство удовлетворенности. Устав оперативной группы гласил, что старший отвечает за безопасность каждого члена группы. Тиль это знал, ведь это он, как ответственный за безопасность Норбурга, участвовал в составлении данного устава. Также он знал, что не только родственники убитых парней, но и все жители города будут желать смерти Свену. Но закон Норбурга запрещал убийство как наказание. Высшей мерой наказания было изгнание из города без каких-либо средств для проживания, без еды и воды. Таких людей называли «изгоями».

Тиль и Карл связали своего друга детства Свена, и выдвинулись в город. Идя на шаг позади него, друзья думали, как помочь Свену. Карл предлагал отпустить его прямо сейчас, а жителям сказать, что он скрылся.

– Его ведь все равно изгонят из города, а так он избежит публичного позора.

– В таком случае, вся ответственность ляжет на меня, – ответил Тиль.

– Но ведь ты их не убивал, они не могут обвинить тебя в этом, – не успокаивался Карл.

– Я предстану перед судом за свои действия и приму любое наказание с честью и достоинством, – прервал их спор Свен, повернувшись к ним лицом.

– Мы тебя в беде не оставим, друг, – ответил Тиль, и повел его дальше.

В город они вошли, когда уже стемнело. Тиль передал Свена в руки местных властей, и они с Карлом пошли домой к главе города, чтобы рассказать о случившемся. Тут же была собрана небольшая группа людей, которые отправились на место преступления, чтобы привезти тела в город. Группу возглавил Карл, так как он знал, где произошло преступление. Выяснилось, что первый, который упал в яму, жив. Он только потерял сознание. Второй умер от многочисленных ударов носилками по голове.

На следующий день толпа людей таскала Свена по всем улицам Норбурга, крича при этом «изгой», «убийца». Цель этой прогулки заключалась в том, чтобы все жители увидели лицо кровожадного изгоя, и если он вернется после изгнания, то долгом каждого горожанина является выгнать «изгоя» из города немедленно, либо убить его, если тот откажется покидать город. Вот и Свен, почти голый был изгнан из города после «позорной прогулки», где люди пытались ранить его не только психологически, но и физически. Он долго смотрел на город, где родился и вырос. Смотрел на него как совсем чужой человек с ненавистью.

«Это возможно единственный город, который выжил после стольких лавин, и за городом, быть может, я буду жить недолго. Но в Норбурге я потерял всех своих родных, я ненавижу этот город и жителей, каждого. Пусть все они умрут страшной смертью. Давно пора смыть с лица земли эту грязь под названием Норбург. Теперь мне нужен план, как выжить. В любом случае нужно двигаться, на месте мне ничего не решить, а двигаться нужно в обратном направлении, откуда ударила последняя волна. Так как город может удержать ударную силу лавины, так пусть будет хоть какая-то польза от этого города с ублюдками», – подумал Свен, и пошел в обратную сторону. Через несколько минут как он покинул город, внезапно Свен остановился, ему послышался чей-то голос, он замер. И вот снова этот голос «Стой, Свен!», оглянувшись назад, он увидел, как двое бегут за ним. Когда Свен увидел, что это Тиль и Карл, он успокоился и сделал глубокий вдох, пытаясь не выдать своего страха. Он было подумал, что родные умерших молодых ребят собираются прикончить его.

– Ну и куда ты бежишь? – спросил Тиль, подбежав с Карлом.

– Если бы я знал… Чего вам от меня надо?

– Мы принесли теплые вещи, немного еды и воду.

– Хотя с водой у тебя проблем не будет, – добавил Карл, – в лесу легко найдешь чистую воду, чище, чем в городе.

– Спасибо, – удивленно посмотрев поочередно на друзей, – неожиданно, честно спасибо. Они оба погибли?

– Нет, – ответил Тиль, – первый все же выжил, он сознание потерял, вроде приходит в себя. Тебе следует держаться ближе к городу, мы будем помогать тебе, через день мы будем ждать тебя в это же время на этом же месте.

Глава 24

– Ты точно сможешь это сделать? – спросила Лиза.

– Думаю да, но сначала мне необходимо поспать.

Выспавшись дома у Лизы, мы с рассветом направились к Рагне. Я хотел закончить начатое дело или же я боялся смерти, возможно, боялся за жизнь Лизы, в общем неважно, я хотел достроить этот ковчег. До хижины пришлось идти намного дольше, чем от хижины в город, ведь подниматься в гору всегда сложнее. Поздно ночью мы пришли к хижине и постучались в дверь, которая закрывает подземную комнату.

– Кто это? – послышался голос Рагны.

– Это мы! Ларс и Лиза! – воцарилось молчание, – я готов строить ковчег, – добавил я, пытаясь как-то оправдаться за столь поздний визит.

– Да погодите, дайте мне одеться, – крикнула Рагна и через минуту открыла дверь.

Мы опустились в теплую и уютную как гнездышко комнату. Сонная Рагна расхаживала по комнате. Она хотела как можно удобнее расположить нас и уступила свою кровать, а сама легла на стол, хорошенько застелив его. Долгое время я не смог вернуться в свое тело, потому что я попросту не знал никаких приемов, Генрих меня не учил