– Ты серьезно?! – чуть ли не глаза вытаращил Кирилл. – Это же только в кабинете главного слышно. Сюда не может доноситься ни звука.

– А ты не слышишь? – не поверил Ольга.

Кирилл покачал головой.

– Правда не слышишь? – Ей стало не по себе. – Но почему… почему я слышу?

– Оль, не переживай. – Кирилл присел на краешек кровати. – Такое бывает. После сотрясения чего только с людьми не случается! Особенно после клинической смерти.

– Что? – слабо выдохнула Ольга. – У меня что, была клиническая смерть?!

– В первый раз, зимой, – да, – кивнул Кирилл. – Неужто забыла? И сегодня, как я понимаю, завели тебя только дефибрилляцией, то есть тоже, знаешь, по краешку ходила. Но честно скажу, я просто в шоке от того, насколько быстро ты восстановилась. В привычку, что ли, у тебя вошло умирать и воскресать? Все жизненные показания в норме, не веришь – сама посмотри, – он кивнул в сторону монитора. – Конечно, я этому очень рад, но фокусы всякие возможны, поэтому сутки у нас полежишь под капельницами. Я как раз дежурю, за тобой пригляжу, чтобы без осложнений обошлось. А то иные начинают чудесить… Знаешь ведь, как у нас: то тишь да гладь, то гром и молния! Помню, еще несколько лет назад была ужасная история. Привезли мальчишку – дерево на него упало во время урагана. Сотрясение, да, но не такое уж тяжелое. Но вдруг начал слышать голоса, которые уверяют, что вот-вот придут фашисты и его убьют.

– Фашисты?! – изумилась Ольга. – А что, современные дети боятся фашистов? Я думала, вампиров, космических монстров… ну, ЕГЭ…

– ЕГЭ боятся, если только по русскому языку, – ухмыльнулся Кирилл. – Но вот такой был мальчик нетипичный. Короче, наслушался этих голосов, выдернул у себя все иглы из вен и кинулся к окошку. А у нас тогда как раз кондиционеры полетели, а лето, а жара смертельная… Окна пооткрывали, ну, мальчик взял да бросился в окно – спасаться, значит, от фашистов. И погиб.

– У вас же первый этаж, – недоверчиво покосилась на окно Ольга.

– Да, но под окном оказалась плита строительная: после ремонта осталась. Мальчик и угодил виском на край…

Кирилл развел руками с тем выражением фаталистического спокойствия, которое частенько возникает на лицах хирургов, анестезиологов и реаниматологов. Кто-то назовет это признаком цинизма или профессионального выгорания, но Ольга знала, что это нечто вроде инстинктивного средства самозащиты. Ибо только в романах врач умирает и заново рождается с каждым пациентом!

– Сама знаешь, у нас тут паноптикум, порой даже печальный, – продолжал Кирилл. – Вон там, в том углу, вдова: на похоронах мужа ударилась ногой о край гроба. Через день отек, покрасненье, затем газовая гангрена. Сделали ей утром ампутацию, пытаемся спасать. Шансы есть. Рядом с ней еще одна жертва своего мужа. Обмывали новый автомобиль. Придурок поставил жену у ворот гаража и начал репетировать навыки экстренного торможения. Ну и вдавил супругу в ворота. Вся переломанная лежит, не знаю…

– Нет, нет, она выздоровеет, а вдова… – вдруг выпалила Ольга.

– Что с ней такое?

– Вздрогнула так резко!

– И что? – удивился Кирилл.

– Если больной внезапно вздрогнет, это знак, что смерть ему в очи поглядела, – пробормотала Ольга и испуганно уставилась на Кирилла, который озадаченно смотрел на нее:

– Это что еще за народные приметы и поверья?

– Не обращай внимания, у меня иной раз и не такое с языка сорвется, – смущенно пожаловалась Ольга. – Наверное, тоже последствия… Внутренний голос, может, какой-нибудь прорезался? У кого третий глаз, у кого внутренний голос…

– Ну твой голос хоть слушать приятно, без разницы, внутренний или внешний, – ухмыльнулся Кирилл. – А то здесь такого матюгальника одновременно с тобой привезли, что даже у меня уши вяли от него, хоть я вроде уже большой мальчик и поднаторел в обращении с великим и могучим. Вот он, дядька этот, по соседству с тобой лежит. Якобы после инфаркта мужик, а буйствовал, а буйствовал-то!..

Он поднялся, чуть посторонился, и Ольга увидела на соседней кровати не кого-нибудь, а «полковника» Витю собственной персоной.

Ее пробрала такая дрожь, что зубы застучали.

– Эй, – озабоченно воззрился на нее Кирилл, – ты что, помирать мне тут собралась?!

– С чего вдруг? – пробормотала Ольга.

– Ты же сама только что сказала: если больной внезапно вздрогнет, это значит, что ему смерть в глаза поглядела. А тебя заколотило вдруг так, что кровать трясется. И что тебе сейчас подсказывает твой внутренний голос?

– Слушай, Кирилл, передвинь меня в другой угол, а? – взмолилась Ольга. – Это ведь тот самый инфарктник, который меня задушить пытался и… губы, видишь, у меня какие? Это он меня искусал!

– Он?! – недоверчиво смерил взглядом «полковника» Витю Кирилл. – Да его после такого сексуального безумия надо в психушку было везти, а не к нам. Хотя да, инфаркт же… Ладно, погоди, сейчас все организуем. Только проще его передвинуть, чем тебя, рядом с ним с другой стороны как раз свободное местечко образовалось. Девочки-мальчики, помогите-ка! – окликнул он дежурных, быстро объяснил ситуацию, и кровать «полковника» Вити вместе с подключенными к нему приборами и капельницами медленно поехала в сторону, сопровождаемая смешками и хохотками веселых молодых врачей.

– Подальше, подальше, пожалуйста! – умоляла Ольга. – А еще лучше загородите меня от него ширмой, что ли! Вдруг он очухается, увидит меня и опять одуреет?

– И я этому не удивлюсь, – кивнул Кирилл, – от тебя одуреть можно очень даже запросто! Я вот, как в одной старой песенке пелось, поглядел и обалдел… на всю оставшуюся жизнь. Честно говоря, увидев сегодня твои выразительные губки, сначала даже подумал, что нашелся наконец везунчик, ради которого ты забыла Игоря…

– Игорь! – вскинулась Ольга так резко, что из вены выскользнула игла капельницы и кровь закапала на простыню.

Кирилл ловко подхватил иглу, а другой рукой с силой согнул Ольгин локоть, пытаясь остановить кровотечение.

– Девочки, смените иглу, положите пока салфетку на простыню, потом ее сменим, когда прокапаем пациентку, – быстро велел он, повернувшись к медсестрам, и только потом виновато взглянул на Ольгу:

– Прости, ради бога. Я ничего такого не имел в виду…

– Да нет, не в этом дело, – попыталась отмахнуться Ольга, но Кирилл проворно придержал ее другую руку, тоже соединенную с капельницей. – Это ты меня извини… просто я должна была сегодня ночью попасть в медцентр, хотела тебя просить помочь. Мой свекор как-то уговорил Валентину Петровну пойти ночевать домой. Она ведь меня к Игорю не подпускает, а тут такой случай… Ты мне поможешь пройти к нему в палату? У тебя ведь какие-то есть в этом центре знакомые, да? Попросишь, чтобы сделали мне пропуск?

Кирилл смотрел на нее молча, чуть прищурясь, с каким-то странным выражением, не то жалости, не то презрения.