с собакой в парк. Мы гуляем целый час, когда урчание в желудке напоминает о том, что я все еще не ела. Я подзываю пса, и он, нехотя, плетется ко мне. Пока я пристегиваю поводок, ко мне с разных сторон подходят двое мужчин. Я выпрямляюсь и поднимаю на них взгляд. Они выглядят как злодеи из Американских комедий и меня начинает разбирать непроизвольный смех. Но когда один из них делает шаг в мою сторону все веселье моментально испаряется.

— Простите, вы позволите пройти? — я пытаюсь придать голосу уверенность, но это выходит не очень хорошо.

— Агата Александровна, нам надо с вами поговорить.

— Вы вообще кто?

— Мы всего лишь передадим вам сообщение, — второй мужчина тоже подходит на шаг ко мне, и я рефлекторно пячусь назад.

— От кого? — Марсик дергает поводок и бешено крутится на месте, придавая всей этой ситуации комичности.

— Это неважно. Но вы должны знать, что вам следует держаться подальше от Марка Михельсона, если вы не хотите лишиться всего что вам дорого. Вам следует поискать новое место работы, и нового мужчину. Господин Михельсон скоро перестанет быть надежным спутником, а, наоборот, станет источником проблем. И если вы не хотите, чтобы эти проблемы были вашими, вам следует прислушаться к предупреждению.

— Что вы несете?

Бред, который они произносят отрезвляет меня. Я сокращаю дистанцию между нами и вскидываю голову.

— Передайте своему хозяину, что ему не удастся испортить нам жизнь. Ни я, ни Марк не пойдем у него на поводу. А если ему вздумается еще раз прислать ко мне своих цепных псов, то я очень быстро натравлю на него полицию за преследование и угрозы и даже его депутатский мандант не сможет ему помочь. А сейчас, с вашего позволения, я пойду домой.

Я протискиваюсь между мужчинами и, гордо вскинув голову, направляюсь к выходу из парка. Но в моей груди начинает подниматься паника. Они взялись за Марка очень крепко. Если даже добрались до меня. Все это похоже на плохой детектив из девяностых. Запугивание, преследование, порча машин и угрожающего вида бандиты, подстерегающие меня у дома. Только это не Бандитский Петербург, а наша жизнь, и мне становится не на шутку страшно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10. Марк

Как только такси Агаты отъезжает, я иду к машине и рассматриваю ее со всех сторон. Краска ничем не пахнет и уже почти высохла. Я дотрагиваюсь до верхушки буквы «У» в этой отвратительной надписи — она слегка влажная, но на руках не остается. Я пытаюсь отковырнуть ее ногтем. Приклеилась намертво. Сомневаюсь, что ее вообще можно будет отмыть.

Я еле сдержал себя при Агате, чтобы не сломать что-нибудь в гневе. Не надо ей видеть такое, хватит и той моей пьяной выходки с билбордом у ресторана. Мудрое поведение Агаты, ее переживания за меня, за эту машину, как за свою, отрезвляют меня. Рядом с этой девушкой я становлюсь лучше, однозначно.

Только что теперь делать? Вызывать полицию глупо — такое поручили либо шпане, либо иммигрантам. С обеих категорий взятки гладки. В противостоянии с Семеновым мне это не поможет, он сто процентов чист. Его даже не позлишь этим, только рассмешишь своими жалкими потугами. Но прекратить все это нужно, и, чем быстрее, тем лучше. Кто знает как далеко этот депутатишка может зайти?

Есть у меня два номера телефона по которым можно позвонить.

Но я так не хочу.

Вот правду говорят, со всеми нужно расставаться по любви, в хороших теплых отношениях. Я же по молодости постоянно сжигал за собой мосты, не думая о последствиях. Как странно, что давние ошибки последнее время преследует меня. Может пора их исправлять?

Я беру в руки смартфон и открываю телефонную книгу. Набираю в поиске три буквы, выбираю контакт и уже заношу палец, чтобы позвонить, но в последний момент передумываю. Смахиваю телефонную книгу в сторону и блокирую смартфон.

Нет.

Сначала пойду посмотрю, что там камеры записали. Все равно эвакуатор еще не едет.

На стойке регистрации у милой женщины средних лет, я узнаю где охрана и есть ли у них вообще камеры. Камеры есть, охрана в своей каморке — начало неплохое.

— Привет, дед, — говорю я пожилому морщинистому охраннику с усами, который выглядывает из темной комнаты с мониторами. Он среднего роста, тощий и беззубый. Могли бы, конечно, и поприличней нанять.

— Здоровее видали, — невпопад отвечает тот. Кажется, он с похмелья.

— У меня тут кое-что произошло, — издалека начинаю я. — У тебя есть камера на парковке?

— Есть-есть, да не про вашу честь, — бухтит дед. Точно с похмелья.

— А если подумать? — я протягиваю новенькую бумажку с изображением города Хабаровска.

— А если подумать — помогать людям надо, — жадно глядит дед на купюру. — Раз беда приключилась, че б и не помочь.

Он хватает купюру, комкает ее и убирает в карман. Как неаккуратно с деньгами! Ц… Я прохожу в мониторку и мы долго ищем нужную камеру. Дед невпопад тыкает по окошкам на экране, разворачивая все новые и новые, но совсем не те ракурсы. В конце я плюю, отбираю у него мышь и, согнав его, сажусь за компьютер сам. В два счета отыскав нужную камеру, я разворачиваю ее на весь экран.

— Как тут время перемотать? — спрашиваю у него.

— А хрен его знает, — пожимает плечами дед. — Я сторож, а не оператор!

— Оператор, — цыкаю я. — Оператор на камеру снимает. А ты только в мониторы пялишься.

Дед снова пожимает плечами и тяжко вздыхает. Впрочем интерфейс оказывается не слишком сложным, и, после пары минут копаний, я нахожу необходимые мне функции. Перелистываю время на нужное и начинаю смотреть на ускоренном воспроизведении. Дед стоит за спиной и мнется, поглядывая на дверь. Ждет кого-то?

На экране тем временем мы с Агатой подъезжаем к больнице, выходим и идем за руки внутрь. Спустя двадцать минут по полоске хронометража снизу экрана, из кустов плавной походкой выходит гражданин азиатской наружности. У него в руках металлическое ведро. Азиат опасливо озирается, а потом подходит к Мерседесу и достает из кармана кисть. Смачно макая ее в ведро, он вырисовывает на боку автомобиля свое необоснованное обвинение.

— Паразит какой! — возмущенно кричит дед у меня над ухом.

— Еще какой, — мотаю головой я.

Покончив со