— Кроме того, — продолжал он, — мне показалось, что и мойпартнер играл на вашей стороне.

«Значит, он тоже заметил», — подумала она. До сих пор онасама была не совсем в этом уверена. Эдвард действовал с такой ловкостью, чтоничего определенного нельзя было утверждать. Он играл настолько хорошо, что емуничего не стоило дать своим противникам выиграть. Это не понравилось Генриетте.Он старался проигрывать, чтобы лишить успеха Джона, для того, чтобы Джонпроиграл. Генриетта глубоко задумалась.

Двери и окна не закрывали, так как вечер был теплый.

И вдруг в проеме одного из таких окон, начинающихся отсамого пола, возникла Вероника Крей, возникла так, как будто вышла на сцену.Картинно распахнув створки, она остановилась, ее силуэт вырисовывался на фонезвездного неба. Вероника улыбалась и молчала, словно хотела убедиться, что всеее заметили.

— Леди Эндкателл, — заговорила она наконец, — извините меняза это внезапное вторжение! Я — ваша соседка, живу в соседней вилле, в этойсмешной вилле, которая называется «Голубятня». У меня ужасная неприятность! —Она ослепительно улыбалась. — У меня нет ни единой спички! Ни одной во всемдоме! А ведь сегодня суббота, и купить спички негде. Наверное; это глупо, ночто же делать? Я пришла за помощью к единственным соседям, которые у меня естьв радиусе многих миль.

Сначала все молчали. В этом не было ничего удивительного:Вероника была так красива, что дух захватывало. Ее светлые волосы рассыпалисьочаровательными волнами, на плечи была накинута серебристая лиса, платье избелого бархата ниспадало богатыми складками.

Она переводила взгляд с одного на другого, слегка ироничный,чарующий.

— Я ведь смолю, как дымоход. Моя зажигалка, конечно,сломалась, а еду приходится готовить на газовой плите. Это ужасно!

Она беспомощно развела руками. Люси подошла к ней.

— Вы хорошо сделали, что пришли, и… — фразу ей окончить неудалось: Вероника с выражением радостного изумления на лице, будто не верясебе, рассматривала Джона. Она воскликнула:

— Неужели это Джон? Я не ошиблась? Джон Кристоу! Этонеобыкновенно!

Она подошла к нему, протянув руки.

— Сколько лет я вас не видела? Прошли годы и годы! И вот явстречаю вас здесь!

Их руки встретились. Вероника излучала жар и энергию.

— Джон — мой старый друг. Это, можно сказать, первыймужчина, которого я любила! Я с ума из-за него сходила!

В голосе Вероники звучали полусмешливые смущенные нотки —это был голос женщины, тронутой нежданным напоминанием о первой любви.

— Джон, — воскликнула она, — вы всегда были удивительны!

Сэр Генри со своей обычной любезностью спросил Веронику, чтоона хочет выпить. Леди Эндкателл попросила Мидж позвонить прислуге.

— Гуджен, принесите несколько коробков спичек.

Ослепительно улыбаясь, Вероника запротестовала:

— О нет, леди Эндкателл, зачем же столько!

— Вероника, разрешите представить вам мою жену, — сказалДжон.

— Я очень рада познакомиться с вами, мадам!

Герда, совершенно растерянная, пробормотала какую-топодходящую случаю фразу так тихо, что ее с трудом можно было расслышать.

Гуджен принес на серебряном блюде шесть коробков спичек и познаку Люси остановился перед Вероникой.

— Но это же слишком много для меня!

Леди Эндкателл сделала королевский жест:

— Плохо иметь в доме только один коробок спичек. У насвсегда большой запас. Берите, я вас прошу!

Сэр Генри галантно спросил Веронику, как ей нравится в«Голубятне».

— Я чувствую себя там очень хорошо, — ответила она. —Деревня — это очаровательно. Такая близость от Лондона и в то же время такаяуединенность…

Она поправила лису на плечах, поставила бокал и сказала:

— Я вам бесконечно благодарна, вы были так любезны!

Фраза была адресована сэру и леди Эндкателл и, понеизвестным причинам, почему-то и Эдварду. Вероника продолжала:

— Мне осталось только отнести добычу домой. Я бы попросилавас, Джон, проводить меня, мне так хочется узнать, как вы прожили все эти долгиегоды — мы ведь ни разу не виделись!

Она еще раз извинилась за беспокойство, которое причинила,снова поблагодарила леди Эндкателл и удалилась в сопровождении Джона. Сэр Генристоял около двери и смотрел им вслед.

— Прелестная ночь! — сказал он обернувшись. Леди Эндкателлзевнула.

— Пора ложиться, дорогой, — заявила она. — Нужно как-нибудьпосмотреть фильм с ее участием. Я убедилась, что она прекрасная комедиантка.

Мидж вышла вместе с Люси, пожелала ей спокойной ночи испросила, что означают слова «прекрасная комедиантка».

— А вы так не думаете, моя милая?

— Вы считаете, Люси, что в «Голубятне» больше спичек, чемтребуется?

— Я в этом совершенно уверена, дорогая! Их там навалом. Ноотдадим ей должное — комедию она ломает великолепно!

Гости прощались, обменивались пожеланиями спокойной ночи.Прежде чем уйти в спальню, сэр Генри позаботился о том, чтобы по возвращенииДжон нашел дверь открытой.

Генриетта простилась с Гердой, сообщила, что падает отжелания спать и, смеясь, добавила:

— Обожаю наблюдать актрис в жизни — они удивительно красивовходят и выходят.

…Вероника быстро шла по узкой тропинке. Джон позади. Онивышли из леса и оказались у бассейна. Невдалеке стоял маленький павильон, где вветреные дни Эндкателлы и их гости любили наслаждаться солнцем.

Вероника остановилась и повернулась к Джону. Указывая рукойна бассейн, где плавали опавшие осенние листья, она сказала:

— Не правда ли, Джон, это немного отличается от Средиземногоморя?

Он не ответил. Он знал теперь, чего ждал так долго. Толькосейчас он осознал, что все эти пятнадцать лет Вероника жила в нем. Голубоеюжное море, жара, легкий запах мимозы — все это она. Она тайно оставалась в егопамяти… Ему было тогда двадцать четыре, и он был влюблен до потери сознания. Насей раз он не убежит!

Джон вышел из леса на площадку, выложенную дерном, котораяспускалась к дому. При лунном свете он посмотрел на часы — три часа. На еголице появилось беспокойство. Джон вздохнул. Он больше не мальчишка двадцатичетырех лет, влюбленный в красивую девочку. Он — мужчина в расцвете сил,который рассуждает трезво, здраво и ясно.