пряча улыбку, и направился прочь вслед за своими друзьями. Не имело бы значения, если бы я попросил его встретиться со мной в четыре утра, он бы все равно появился. Киан был еще более зависим от тренировок, чем я, и он также был чертовски хорош в этом. Не повредило и то, что наши небольшие занятия принесли мне долю его выигрыша в нелегальных боях. Хотя официально я, конечно, ничего об этом не знаю.

Я скрестил руки на груди и наблюдал, как все студенты направились в раздевалки переодеваться.

Принцесса пошла вместе с Милой Круз, снова хохоча во все горло, пока плавной походкой вышла из спортзала, даже не оглянувшись.

У меня сводило челюсть, пока я ждал, что она вспомнит о встрече со мной, но она просто продолжала идти. И шла. И чертовски смеялась.

Я глубоко вздохнул через нос и начал считать до ста, давая ей последний шанс осознать свою ошибку.

Раз, два, три…

Что такого было в этих маленьких богатых выскочках, что заставляло их верить в свое превосходство? Были ли это подгузники из чистого золота, которые они носили, чтобы вылавливать свое дерьмо, когда были младенцами, или чистокровные пони, которых им подарили на пятый день рождения?

Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь…

Хотя, возможно, дело было не в материальном. Возможно, дело было в том, как небрежно папа игнорировал уборщицу, или в выражении лица мамы, которое появлялось всякий раз, когда посыльный осмеливался открыть рот.

Сорок один, сорок два, сорок три…

Это могло быть из-за того, что их родители небрежно выбрасывали стодолларовые купюры в качестве чаевых, как будто они не стоили даже бумаги, на которой были напечатаны.

Семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь…

Может быть, дело было во всем этом, но у меня была другая теория. Я был готов поспорить, что их родители просто заставляли проблемы волшебным образом исчезать. Вождение в нетрезвом виде? Извините, офицер, может быть, на этот раз я могу просто заплатить штраф, и мы забудем о бумажной волоките. Недовольный сотрудник? Просто поговорите с моей командой юристов, они могут решить ваши проблемы с помощью горы бюрократических бумаг, и вы сможете подписать соглашение о неразглашении для пущей убедительности.

Ни одна проблема не была слишком большой, а выигрыш — слишком маленьким. И это просто должно было испортить неотъемлемую часть ребенка по мере его взросления. Что такое жизнь без ответственности, отслеживаемости, последствий? Им была предоставлена полная свобода быть маленькими засранцами так часто и так агрессивно, как им хотелось. Неудивительно, что все они выросли и превратились в сборище гребаных придурков.

Восемьдесят восемь, восемь девять, девяносто…

Моя челюсть крепко сжалась, а взгляд по-прежнему был прикован к двери в раздевалку девочек.

Да, вот что было не так с этой кучкой придурков следующего поколения: никакой вины, никакой ответственности, никаких последствий.

Ну, со мной это дерьмо не прокатит.

Девяносто восемь, девяносто девять, одна гребаная сотня. Ладно, принцесса, ты сама напросилась.

Я вздернул подбородок и зашагал в сторону раздевалки для девочек с глубоким хмурым выражением лица.

Синяя дверь была закрыта, и я трижды сильно постучал по ней костяшками пальцев.

— Входит сотрудник мужского пола, прикройте свои сиськи и спрячьте киски. У вас есть пять секунд, чтобы подчиниться! — Рявкнул я.

Взвизги тревоги донеслись от девушек, которые переодевались внутри, сопровождаемые криками какой-то идиотки: «уууууу». Я был почти уверен, что это была Перл Девикерс, и, если бы я мог это доказать, она бы наслаждалась наказанием в течение недели.

Мое раздражение усилилось, пока я ждал, пока они разберутся со своим дерьмом, и я выбил дверь, как только у них было достаточно времени.

Я шагнул прямо в открытое пространство между шкафчиками. Несколько девушек выглядели шокированными, большинство из них, казалось, смирились, а пара случайно забыла должным образом прикрыться.

— Хиткот, Девикерс, Смит и Прайд, — рявкнул я. — Оденьтесь и явитесь на отработку в понедельник. — Они все начали хихикать, явно желая остаться со мной после уроков, но им не повезло. У меня было достаточно практики общения с похотливыми школьницами, чтобы знать, как обезвредить такого рода дерьмо. — Вы можете явиться к мистеру Хатчинсу сразу после занятий.

При этих словах их лица вытянулись, и я подавил ухмылку. У Хатчинса были проблемы с дыханием и неприятный запах изо рта в сочетании с большой страстью к каталогизации пыльных старых книг, которые он находил в задней части библиотеки. Его наказания заключались в том, чтобы слишком много времени провести в маленькой комнате с вонью и выполнять чертовски скучные задание, на которые уходили часы. Может быть, вытерпев это, они снова подумают о том, чтобы показать мне свое вымя.

Наступила тишина, когда провинившиеся девушки в ужасе уставились на меня и поспешили как следует прикрыться. Я высматривал свою жертву сквозь толпу девчонок, в то время как остальные девушки в комнате ждали, чего я хочу.

— Принцесса, — рявкнул я, указывая на нее. Она обратила на меня свои большие голубые глаза и невинно моргнула.

— Да, сэр?

Приятно видеть, что она умеет иногда проявлять уважение.

— Ты ничего не забыла?

Она долго смотрела на меня, хлопая длинными ресницами, но я видел хитрость, скрывающуюся под маской простушки, и я не купился на ее бред.

— О! Мне так жаль, я думала, вы хотели, чтобы я пришла и нашла вас после того, как переоденусь? — Она все-таки попыталась.

— Это не так. В мой кабинет. Сейчас же.

— Ладно… Я только закончу переодеваться и…

— Ты что, глухая, принцесса? — Спросил я убийственным тоном, направляясь к ней. — Я не просил зайти через минуту. Я сказал идти сейчас.

— Я могла бы пойти сейчас, если бы он захотел, — пробормотала Девикерс, прикрыв рот рукой, и я указал на нее пальцем, не отворачиваясь от принцессы.

— Ты только что заработала целую неделю с мистером Хатчинсом после школы, Девикерс, — прорычал я, и она испуганно ахнула.

Принцесса заколебалась, взглянув на Милу Круз, у которой хватило здравого смысла подтолкнуть ее ко мне. На ней все еще была ее зеленая спортивная юбка и спортивный лифчик, так что я не понял, из-за чего она покраснела. На самом деле, при ближайшем рассмотрении этот румянец на ее щеках был не румянцем, а гневом, чистым и незамысловатым. Давай, принцесса.

Я отвесил ей насмешливый поклон и указал ей идти впереди меня к двери.

Она надула губки, как обычно делают богатые девушки, когда жизнь оказывается охренительно несправедливой, и с важным видом вышла из раздевалки впереди меня.

Я последовал за ней и