или собираясь на улице, спорили о вере. Монахи, пахари, дровосеки, угольщики, пастухи, бродяги и нищие ходили по городам и деревням, проповедуя принципы Евангелия: равенство и братство людей.

Маленькое Тирольское графство в Альпах, входившее, как и Зальцбург, в состав Священной Римской империи, в XV веке стало крупнейшим в Европе центром горнодобывающей промышленности. Здесь получали благородные металлы еще до того, как серебро стали привозить из Южной Америки. Казалось бы, люди жили в Тироле неплохо, да и законы были не худшими в Европе. Но за несколько последних лет поборы с простых людей выросли в десятки раз. Из года в год росло недовольство.

После смерти императора Максимилиана правителем германских земель стал австрийский эрцгерцог Фердинанд из той же династии Габсбургов. Ему, как и Максимилиану, постоянно не хватало денег на содержание двора и на войны. Оба занимали огромные суммы у банкиров Фуггеров, попадали от них в зависимость и служили их интересам. В руках у этих богачей оказались самые большие и прибыльные шахты.

Фердинанд опирался на дворянство и духовенство в ущерб большинству населения: горожанам, шахтерам и особенно крестьянам. Молодой эрцгерцог правил недавно, и ему пока еще доверяли. Но его ближайшие помощники – канцлер Габриэль Саламанка, губернатор Леонард фон Фёльс, епископы Бриксена и Триента (ныне Тренто в Италии) – слыли кровопийцами и мучителями крестьян. Их ненавидели за взяточничество, бессовестное обогащение, присвоение земель, лесов и пастбищ. К тому же некоторых угнетателей воспринимали как чужаков. Для Фердинанда родным был испанский язык. В свои двадцать с небольшим лет он не знал немецкого, а с чужой культурой ему было еще труднее. Саламанка был евреем, иноземцами считали и епископа Бриксена Шпренца, выходца из Франконии, и Фуггеров, которые были родом из Швабии.

Михаэль родился в деревне вблизи городка Штерцинг в Тироле (ныне Випитено в Италии). Он был выходцем из большой и дружной зажиточной крестьянской семьи. Перевал Бреннер в Альпах, расположенный рядом со Штерцингом, соединял Центральную Европу с Италией. Это был один из важнейших в ту пору международных торговых путей. Проезжая там с Теофрастом, Михаэль с гордостью рассказывал, что дорога была приведена в порядок и расширена по инициативе его отца – Якоба Гайсмайера. Последний в должности имперского дорожного мастера несколько лет поддерживал дорогу в исправном состоянии и за это был награжден императором. Затем отец Михаэля стал совладельцем рудника и богатым фермером. От него Михаэль унаследовал острый и критический ум, способность продумывать все до мелочей.

В кругу его родственников и знакомых были не только владельцы рудников, но и шахтеры, подсобные рабочие. Михаэль видел, что способности людей не зависят от их происхождения. Он с юности привык к чтению и задумывался: почему жизнь крестьян и шахтеров отличается от комфортной жизни епископа и его придворных? Почему детям дворян и священников, независимо от способностей, обеспечены привилегии: хорошее образование и карьера, недоступные большинству простых людей?

На службе Михаэлю доводилось подолгу корпеть над бумагами и книгами. Он слегка сутулился и ходил, склонив голову, постоянно о чем-то размышляя. Изучая судебные дела, он возмущался: почему-то в суде всегда оказывался прав епископ, а его противников разоряли штрафами или бросали в подземелье. Об этом подземелье ходили мрачные слухи. Там будто бы было орудие казни, которое имело вид девушки. К машине подводили осужденного, она простирала руки и прижимала его к своей груди, а оттуда вдруг вырывались острые иглы, которые убивали жертву. Тело падало, рубилось мечами на куски, и поток воды уносил следы казни в реку.

Своими мыслями Михаэль делился только с женой: «Как жить, если каждый день слышишь ложь? Суд – насмешка над правосудием. Наши правители и духовные отцы не соблюдают своих же законов». – «Что же тут поделаешь? Надо молчать», – отвечала Магдалена. Она понимала его, но пыталась остановить: «Будь осторожнее, Михаэль! Подумай о наших детях!» – «А я о них и думаю, – возражал он. – Я хочу, чтобы они жили достойно, лучше нас, в мире правды и справедливости».

Михаэль Гайсмайер понимал людей, умел их убеждать, но умел и держать язык за зубами. У него были друзья, готовые пойти за ним в огонь и воду. Они регулярно и тайно встречались в одном из домов в пригороде Бриксена. Невидимые нити связывали их со всей страной. Они готовились к мятежу и находили единомышленников. Шахтеры должны были бороться за улучшение условий труда, крестьяне – за землю, горожане – за свои права.

Участвовал ли в этом Михаэль? Никто вокруг этого не знал. Для всех он был ближайшим помощником князя-епископа в его мирских делах, умелым дипломатом и юристом, уважаемым и порядочным человеком. Правда, на службе Гайсмайер казался «белой вороной»: он сочувствовал простым людям и не выносил несправедливости.

Шаг за шагом Михаэль склонялся к мысли, что он оказался не на той стороне. Решающее событие случилось в начале мая 1525 года и было связано с делом рыбака Петера Песслера. Новый епископ Себастьян Шпренц за три года до этого лишил Песслера права ловить рыбу там, где десятками лет промышляли его дед и отец. Святой отец, как и многие его коллеги, умножал богатство церкви за счет крестьян и горожан. Песслер пытался спорить, судиться с епископом, но все без толку. Такое происходило часто, но Песслер решил защищать закон и справедливость по-своему: с оружием в руках и вместе с друзьями. Эти люди были объявлены вне закона, однако воевать с уроженцами гор – дело непростое. Тирольцы привыкли охотиться, это отличные стрелки. Они знают в родных местах каждую вершину, каждую тропинку, могут укрыться в лесу, могут спуститься с гор в одну сторону, а могут в другую. Всякий утес служит им крепостью.

За голову Песслера обещали награду, посылали против него отряды наемников, но в схватках он всякий раз побеждал и скрывался. Лишь через два с лишним года, в сентябре 1524 года, Петер был раненым схвачен и брошен в подземелье замка в Бриксене. Князь-епископ с непокорными подданными не церемонился: в течение трех недель были обезглавлены 47 крестьян. Но суд над Песслером, как ни странно, сильно затянулся. Епископ требовал немедленно приговорить преступника к казни, и придворный суд собирался выполнить этот приказ без всякого разбирательства.

Этому помешал Гайсмайер, недавно принятый на службу. Он изучил это дело и сразу же вступил в конфликт с судьей. Гайсмайер требовал провести процесс по всем правилам, с участием присяжных, и добился своего. Судье пришлось опрашивать многих свидетелей. Михаэль пытался убедить судью, что выносить обвинительный приговор не только несправедливо, но и недальновидно, потому что об этом