В итальянской стороне, на чужой планете

Предстоит учиться мне в университете.

До чего тоскую я – не сказать словами.

Плачьте, милые друзья, горькими слезами…

Всех вас вместе соберу, если на чужбине

Я случайно не помру от своей латыни…

Если те профессора, что студентов учат,

Горемыку школяра насмерть не замучат.

Если насмерть не упьюсь на хмельной пирушке,

Обязательно вернусь к вам, друзья, подружки!

Их пути не раз пересекались. Оба учились вдали от родного дома и познакомились давно, в Венском университете. Получив звания бакалавров, Теофраст и Михаэль встретились в Шваце на севере Тироля. Этот городок в живописной долине реки Инн был вторым по значимости в империи после Вены. Здесь добывали медь и серебро, из которого чеканили монеты. На шахтах Шваца работали больше 20 тысяч рудокопов. «Серебряный век» принес городу богатство и славу – здесь селились знатные люди, художники и ученые.

Теофраст и Михаэль выбрали свои профессии и завершили образование в Северной Италии. Им доводилось из Шваца вместе добираться до Падуи. Михаэль учился там в университете и стал юристом. Теофраст тоже в нем побывал, но потом продолжил путь на юг до Феррары, где и получил диплом доктора медицины. Оба хорошо учились – их ставили другим в пример.

Теофраст на каникулах в университете и после его окончания работал в Шваце помощником в металлургической лаборатории на руднике барона Зигмунда Рютнера – в разное время, всего около двух лет. Волшебные превращения веществ давно очаровали его. Заметив его интерес к этому, отец, когда сыну еще не было 15 лет, устроил его на время поработать учеником в лабораторию на шахту Гутенберг неподалеку от их дома в Филлахе.

Рютнер, известный специалист по плавлению руд и опытный алхимик, имел собственную лабораторию. К нему обращались с заказами банкиры Фуггеры, владевшие большинством шахт в Тироле. Барон и его работники многому научили Теофраста. Рютнер был уже в летах и владел двумя замками. Его единственным наследником был сын, полуслепой и парализованный. Барон надеялся найти для него эликсир здоровья, возлагал на Теофраста большие надежды, но тот в Шваце не остался.

Михаэль работал в том же городе писцом на одном из фуггеровских рудников. Он, как и Теофраст, знал, насколько тяжел труд рудокопов. Михаэль исправно служил хозяевам, но отстаивал справедливость. Фуггеры задерживали шахтерам зарплату и рассчитывались с ними неполноценными монетами. Михаэль помог шахтерам составить жалобу императору – правда, своих целей они так и не смогли добиться.

После университета Теофраст нанялся на военную службу, чтобы приобрести опыт хирурга. Он был лекарем швейцарских наемников в армии императора во время венецианских войн в 1516–1517 годах. Многолетняя война против Венеции не приносила империи особых успехов. Михаэль там тоже воевал, был ранен и, очнувшись, увидел перед собой Теофраста с ножом в руках. Тот подмигнул ему и улыбнулся: «Все будет хорошо, Михаэль! Наша работа простая, как у портного: режем и шьем, режем и шьем!» Теофраст протянул ему кружку, дал что-то выпить, и перед глазами раненого снова все исчезло… После этой войны их дороги разошлись. А когда они встречались, Теофраст неизменно спрашивал: «Как твоя спина? Наверное, стоит на нее взглянуть?», а Михаэль отвечал: «Спасибо! Я о ней давно не вспоминаю». Позднее Теофраст работал лекарем и на других войнах.

– Скажи, Михль, что ты делал после войны? Вернулся в родной Тироль? – спросил Теофраст.

– Да, я устроился на службу к губернатору, графу Леонарду фон Фёльсу. Он знает моего отца и слышал обо мне хорошие отзывы.

– Но ты вроде хотел стать горнозаводчиком?

– Я купил акции одного рудника, но это не очень-то выгодно. Фуггеры диктуют цены на всё. Для них законы не писаны. Ими не только шахтеры, но и другие хозяева шахт недовольны.

– Тебе, видно, повезло с местом, Михль? Это же очень высокий чиновник!

– Спору нет. Он командовал войском, руководил работой парламента и местных собраний. И еще он был председателем в придворном суде…

– А ты чем занимался?

– Помогал ему в юридических вопросах. Ездил с ним на места сражений в Италии.

– Ты работал писцом, как в Шваце?

– Нет, только вначале. Он назначил меня личным секретарем. Потом я стал его первым помощником и доверенным лицом.

– Ты, наверное, побывал и в Инсбруке? Там ведь была резиденция Максимилиана. Видел покойного императора?

– Да, но в основном я служил неподалеку, в роскошном замке Прёзельс, который принадлежит губернатору. Его величество не раз приезжал туда погостить… Но что я вижу, ты ли это? – удивился Михаэль. – Ты много пьешь?

– Ну и что? Наш доктор, сколько бы ни выпил, никогда по-настоящему не пьянеет, – заметил сосед Теофраста по столу.

– Это правда, Тео? А почему?

– Почему я пью или почему не пьянею? До двадцати двух лет я почти не брал в рот вина. Но лечить приходится разных людей. Вино помогает общению. Под стол я не свалюсь: у врачей свои секреты.

– Ладно, не обижайся. А помнишь мой стишок: «Коль не любишь ты вина, женщин и хороших песен…»

– «То опустишься до дна, и башку погубит плесень. Ты, со счастьем незнаком, вечно будешь дураком!» – улыбаясь, перебил Михаэля Теофраст.

– А как дела у тебя? Ты, я надеюсь, счастлив, Тео?

– Долгого счастья, я думаю, не бывает. Бывают минуты, когда я счастлив – когда мне удается спасти тяжелого больного. Или когда придумываю что-то новое в лаборатории.

– Говорят, ты презираешь своих коллег. А за что?

– Нет, Михль, далеко не всех. Меня возмущают врачи, которые заботятся больше о своем кошельке, чем о судьбе пациента. Медицина должна быть для людей, а не для наживы. Университеты производят немало дураков в квадрате, которые не хотят думать и учиться новому. Они прикрывают свою глупость красными беретами, красуются, как святые на картинах. А иначе кто бы признал их врачами?

– И тебе не надоело возиться с людскими болячками? Щупать пульс, разглядывать мочу? Ведь тебя могут в любую ночь разбудить и увезти бог знает куда, чтобы кому-то помочь. А что ты накопишь к старости – стоптанные башмаки?

– Ну, мне это интересно. Помогать людям – благое дело. Настоящие врачи, как и священники – ученики Христа. А чему он учил? Не взирать на земные богатства, а странствовать, не имея ни сумы, ни сандалий, ни двух одежд.

– Неужели ты будешь всю жизнь бродяжничать?

– Влюбленный может пройти длинный путь, чтобы увидеть обожаемую им женщину. Что же удивительного в том, что любящий мудрость скитается в поисках своей