– Ты о чем?

– Немцы между собой шепчутся, что дикари скоро в атаку пойдут. Шаманы их и вожди орут уже какой час без перерыва, даже здесь слышно.

– Пойдут, инок. Через пару часов точно полезут. Как стихнет – так и надо готовиться.

– Может, сможешь как-нибудь им помешать? Ворожбу какую сделаешь?

– Издеваешься?.. Меня после этого на дыбу сразу же. Тот же Седецкий, если чуть оклемается.

– Я на себя грех этот возьму. Как представитель церкви и официальный борец с нечистью.

– Если и ты в это впутаешься, то обоих и вздернут.

Убрав четки, горбун опустил голову.

– Обидно. Бросят наши тела в песках, зверье сожрет. А все мечтал, чтобы на холмике похоронили, под березкой. Рядом с семьей...

– Один мыкаешься? – Сергий воткнул очищенный от ржавчины клинок в песок, убрал точильный камень в подсумок.

– Да. Сгинули, когда в худые годы твари пришли. Меня покалечили, а младших и отца с матерью убили. В могилу пришлось пепел складывать, сожгли все, что от людей в деревне осталось... Я с лихоманкой в монастыре два месяца провалялся, еле выходили. Потом к охотникам за нечистью подался. Дар у меня, чувствую я тьму в любых проявлениях. С тобой одним запутался, понять не мог, чем ты дышишь. Но хоть сейчас спокойно в последний бой пойду. Знаю, что не предашь, в спину не ударишь...

Помолчав, Макаров выдернул тесак и начал его концом чертить на песке:

– Есть вариант. Дурной, наглый до невозможности. Но – есть... Колдуны дикарей с прошлого вечера снадобьями накачивают. И многих поили еще по дороге через пески, чтобы от жары не сдохли сразу. Этой дрянью даже от покойников разит, вся округа пропиталась... Для нас это не опасно – кто не пил, тот призывам шаманов не подчинится. Не заставить на смерть бежать, наплевав на картечницы и залпы в упор. Вот только любую ворожбу или сломать можно, или вывернуть наизнанку.

– И что сделать сможешь?

– Вот мы, вот три чужих отряда. На бриттов можно внимание не обращать, те ночью точно в драку не полезут... Если смогу, то мертвечину поднять можно. Не всех, но часть покойников вздернуть. И на себе подобных бросить.

– Как в Румынии?

– Там нежить нападала на всех, кого почуять могла. Я же сделаю так, чтобы они сначала дикарей атаковали, на привычный запах пошли. Потом погоню на запад. Сразу за ними нужно будет человек пятьдесят наших пустить, пушки и картечницы захватить или переломать. Без артиллерии нас трудно будет прикончить.

– Чем могу помочь?

– У нас час. Я амулеты быстро сделаю, их нужно будет вдоль окопов разместить, защитный контур собрать. И потом спину прикроешь, когда пойду зомби пробуждать... Пластунов и остатки роты успокоишь, чтобы с перепугу не пристрелили. И с капелланом поговори, он раненный в госпитале, пусть штурмовикам тоже пару добрых слов скажет... И готовься позже на эшафот подняться. Нас за такое власти не простят. Никогда.

Посмотрев, как Сергий стирает рисунок сапогом, Герасим равнодушно ответил:

– А мы разве виноваты? Это все проклятые колдуны африканские напортачили. Ничего нормально сделать не могут. Ни в атаку сходить, ни нежить поднять.

* * *

Горбун не понимал, по каким ему одному видимым критериям Макаров отбирает разнообразное железо. Почему одни ржавые тесаки складывает в мешок, а другие презрительно отбрасывает? Почему одни гильзы обнюхает и к общей добыче добавит, а другие носком сапога в сторону сдвигает? Подсказку неожиданно дал Кобызев, лучший стрелок из староверов:

– Мертвое собирает, будет пугала делать.

– Что делать? – от неожиданности монах чуть не споткнулся, вцепившись рукой в стену. – Какое пугало?

– У нас в деревню приезжал чернец Роконский. Вилы взял, которыми скрыгу кузнец к амбару прибил. Тварь до рассвета когтями стену драла, потом солнышко приложило, издохла. Так слышал я, что если на железе след смерти остался и правильно его молитвой усилить, то нечисть разная будет стороной обходить. Мы на другом конце от церкви в деревне на кол приладили, ни одна зараза зимой через общинный тын даже не перелезла.

– Вот как оно... Значит, Сергий хочет холм от дряни прикрыть. Умно... Хорошо науку некромантскую постигал, любо.

Где и как Федор нашел змею, молодой некромант не интересовался. Озадачил ворона, передав тому свое желание и обещание большого веселья в ближайшее время – только крылья захлопали. Десять минут – вот тебе заказ, огромный, хвостатый, живой. Парень только успел расставить последние самодельные артефакты-отражатели, как помощник приволок недостающий ингредиент для активации.

В официальных талмудах и ведовских напевах для борьбы с нежитью используют веками проверенные формулы. Которые требуют определенных реагентов, сложных расчетов, строгого выполнения ритуалов. Сергий поступил куда проще. Он вычленил главное, прикинул возможные варианты для воплощения намеченного и творил на коленке, наплевав на красоту решения. Функциональность и дубовое исполнение, чтобы не отказало в последний момент – только это важно. Полировать родившуюся идею и оттачивать до уровня абсолюта можно позже, если выживешь.

Мертвое не чувствует боли. Но металл не любит, когда его кромсают, выводя руны и уменьшая прочность. Эманации смерти на оружии – никуда не исчезают, они накапливаются со временем, если твой клинок регулярно отбирает жизни. Оберни это вязью символов забытого языка, отзеркаль наружу, усилив ужас и ненависть Тьмы – вот тебе и отражающий амулет, способный остановить нежить еще на подходах. Главное – не злить тварей, в жажде убивать они могут смести любую преграду.

Взрезав хвост метровой змеи, Макаров вывел последний знак, затем прибил острием мачете голову рептилии к земле, аккуратно расправив гильзы, привязанные к рукояти толстыми нитками. Прислушался к отзвукам выстроенного охранного периметра вокруг окопов. Тонкая невидимая простому взгляду серебристая нить задышала, встопорщилась острыми иглами наружу от холма, распугала неземным холодом мелкую живность: скорпионов и сусликов. Половина дела выполнена.

– Господин гауптман, прошу вас выделить добровольцев для атаки поселка. Полторы мили от нас, за вечер томми перетащили туда пушки, оборудовали позиции. Я с пластунами пробью коридор среди дикарей, вам же нужно будет или захватить орудия, или уничтожить их.

Шольц незримой тенью маячил рядом, разглядывая непонятные манипуляции парня. Успел переброситься парой слов с раненным капелланом, пошептались о чем-то своем. Священник с ротой успел побывать в таких заварухах в Румынии, что полностью поседел в неполные сорок лет. И то, как он перекрестил пробегавшего мимо Макарова больше любых слов показало, на чьей стороне еле живой представитель католической церкви.

– Когда быть готовыми к выходу?

– Через пятнадцать минут. Я со своими и Герасимом пойдем первыми, следом пятнадцать пластунов. Остальные помогут