молнии мы всякий раз вздрагивали. Я затаила дыхание, а когда отвернулась от окна, то поняла, что Тео смотрит на меня таким пристальным взглядом, какого я прежде не видела.

Когда экипаж со скрежетом остановился, я живо принялась за дело, отчаянно хватаясь за ближайшую дверь в попытке выбраться. Она не поддалась. Пульс у меня участился, сердце бешено забилось, когда я снова и снова всем своим весом наваливалась на дверь. У Тео с Иро тоже ничего не получалось, пока, наконец, их дверь не распахнулась с громким треском. Я обернулась к ней, когда ее сорвало с петель и унесло прочь, чуть не прихватив открывшего ее лакея. Оставив свою дверь, я метнулась к свободному выходу. Иро вытащил Инессу из раскачивающегося экипажа, и они побежали к расположенному рядом дому. Следующим вышел Тео, протягивая мне руку.

Ход времени замедлился, и его движение растянулось на целую вечность. Ветер выл, и Тео зацепился за стенку экипажа, продолжая тянуть ко мне руку. Я, преодолевая ветер, пыталась ухватиться за него. Едва кончики моих пальцев коснулись его, как повозка покатилась. Глаза Тео расширились от ужаса, когда мы оказались во власти вихря. Он повис снаружи, а меня отбросило на скамью позади. Его светло-русые волосы трепал ветер, и я видела, что его губы шевелятся, но не могла разобрать слетающих с них слов. Вдруг экипаж сменил направление движения и, вращаясь все быстрее и быстрее, понесся по полю, как деревянный волчок, с которым любили играть сестры. Внутри все сжалось, голова закружилась от сумасшедшей скорости, и меня прижало к стенке. Тео что-то крикнул, и я успела взглянуть на него, прежде чем его оторвало от экипажа.

Хруст и треск разлетающегося на куски дерева заглушал все остальные звуки, пока не раздался удар, отбросивший меня назад. Все было как в тумане, а потом на две невыносимых секунды я вдруг стала невесомой. Мое тело парило внутри экипажа, затем обрушившись на пол. Я приготовилась к следующему толчку, но его не последовало. Хотя ощущение, что мое тело куда-то перемещается, сохранялось, экипаж был неподвижен. Я с трудом тряхнула головой, пытаясь отделаться от головокружения, и стала выползать из повозки. Тео так долго держался, но кто его знает, где он теперь. При этой мысли на меня накатил приступ паники.

– Роуэн!

Мое имя донеслось до меня со свирепым порывом ветра, когда я высунула голову в дверной проем.

– Давай, Роуэн!

Я глубоко вздохнула, испытав похожее на облегчение чувство при виде Тео, который тянул ко мне руку.

– Я держу тебя, – голос Тео громко отдавался у меня в ушах, когда он обхватил рукой мою ладонь.

Голова у меня еще кружилась, но я прижалась к нему, и мы побежали со всех ног. Мимо нас пролетали обломки, заставляя пригибаться или сворачивать, но Тео тянул нас все дальше в поле. Он остановился возле серой, ведущей под землю двери. Мышцы на руках у него напряглись в попытке открыть ее, а когда показалась щелка, он крикнул мне, чтобы я заскакивала внутрь. Задавать вопросы было некогда. Как и размышлять. Очередной порыв ветра принял решение за меня, и я провалилась в темноту.

Глава 19

Над головой с грохотом захлопнулась дверь, но приглушенные звуки ревущей снаружи бури все же проникали в сырое холодное помещение. Было так темно, что я не видела поднесенной к лицу руки, и это не способствовало восстановлению равновесия. Мне все еще казалось, что я парю в воздухе, а комната вращается вокруг меня.

Послышались проклятия, скребущий звук, и показался разгорающийся свет небольшого фонаря, осветившего мрачные очертания лица Тео. Это помогло сосредоточиться, и я смотрела на огонь, пока не ощутила некое подобие устойчивости.

– Спасибо… что спас меня, – проговорила я, потирая рукой болевшую и затекшую шею.

Несколько долгих мгновений Тео молчал. Взглянув на него, я увидела, что он качает головой, прижимая рукав к небольшому порезу на подбородке. Просто чудо, что удалось отделаться всего несколькими царапинами после всего, что мы пережили.

– Мне бы не пришлось тебя спасать, если бы я поверил твоему предостережению, – немного помолчав, ответил Тео.

Несмотря на эти слова, в его голосе звучал скорее упрек, чем извинение.

– Но? – спросила я, опуская руку.

Он склонил голову набок, напряженно ссутулившись.

– Но я бы без колебаний поверил тебе, если бы ты так упорно не вела себя нелепо все остальное время.

Я ощетинилась.

– То есть это я виновата в том, что вы не послушали меня, когда я предупреждала о буре?

– Ты заявила, что у тебя предсказывающий погоду палец, разрази тебя гром, Роуэн! – Он почти кричал, чего я ни разу от него не слышала. – Конечно, я этому не поверил, и из-за этого погиб, по крайней мере, один человек!

Крепко сжав челюсти, он отвернулся. Хотела бы я знать, в ком он разочарован больше: во мне или в себе.

– Ты знал, что я говорила всерьез, – сказала я. И я сделала все, что могла, чтобы убедить его. – Я видела это по твоему лицу.

– Я не знал, что и думать, когда ты стала нести такую ахинею. Ведь жизнь, смерть, законы, люди – все это для тебя шутки! Ты сделала все, чтобы тебя не воспринимали всерьез, а теперь осмеливаешься жаловаться на это!

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его. Разве каждый, с кем я имела дело, не говорил мне то же самое в том или ином виде? Мать, отец и, разрази меня гром, даже Авани.

Я тебя люблю, Роу. Но порой кажется, будто ты – свой злейший враг!

Я вздохнула. Порой я и сама так думаю, Авани!

Если где-то чувствовалась боль, при этом воспоминании она благополучно рассеялась, сменившись проникающей до костей усталостью.

– Ты прав, – тихо сказала я. – Прости!

Он громко выдохнул.

– Ты могла умереть, Роуэн!

Во второй раз он повторил мое имя. Только имя. Без титула, без помпы, без снисхождения. Просто «Роуэн», произнесенное гораздо более искренне, непохоже на его обычную высокомерную манеру. Я тряхнула головой, пытаясь говорить поддразнивающим тоном.

– Эта мысль, похоже, не особо тебя беспокоила, когда я была в темнице.

– Теперь все по-другому, – ответил он.

– Что по-другому? – спросила я.

– Ты другая! – Он прикусил губу, словно не собирался говорить этого вслух. – Просто ты… не такая, как я думал, – тихо добавил он.

Некоторое время не было слышно ни звука, кроме ветра, хлеставшего снаружи, и позвякивания по стенкам комнатушки, в которой мы находились. Я могла бы поинтересоваться, в чем изменилась, но не хуже его знала, что в последние два дня между нами все стало иначе. И на этот раз у меня не было желания поддевать его. На этот вопрос ему не захочется отвечать. Если быть совершенно честной перед собой, ответ на этот вопрос мне