Я прошептала эти слова у самых его губ.

– Заткнись, Роуэн, – прошептал он в ответ, снова прижимаясь ко мне.

Его язык дразнил, едва касаясь моих губ, и мое тело выгнулось в ответ, а губы открылись для него. Я целовалась украдкой и прежде, когда предполагалось, что я должна совершать невинный и скучный моцион вокруг сада после ужина, но ни один из тех поцелуев не был похож на этот.

Этот казался каким-то более настоящим и менее осязаемым, причем одновременно. Похожим на мифическую птицу, которая может в любой момент упорхнуть, заставив сомневаться, видела ли ты ее вообще.

Я настолько погрузилась в ощущение его тела рядом с моим, его губ на моих, его сердца, учащенно бьющегося возле моей груди, что почти не заметила громкого стука над нашими головами. Мы отпрянули друг от друга в тот самый миг, когда в каморку хлынул ослепляющий поток солнечного света, явив смутные очертания какого-то здоровяка.

– Они здесь, ваша светлость!

Мы и правда были тут. Полуголые, раскрасневшиеся и растрепанные, на виду у всей стражи. Как раз когда я решила, что хуже мне в Сокэре быть уже не может.

Глава 22

У меня еще кружилась голова, а Тео метнулся к лестнице, загородив меня от стражника и велев ему уходить. Дверь снова захлопнулась.

– Нам нужно одеться, – констатировал он, быстро натягивая штаны, хватая сорочку и камзол.

– Угу, – пробормотала я в знак согласия, подтаскивая к себе платье.

Я вдруг осознала, насколько откровенна моя сорочка и насколько много обнаженного тела видно у нас обоих. Возникшая между нами натянутость была осязаемой. От эмоций, охвативших нас всего мгновение назад, не осталось и следа, как будто на меня вылили ведро ледяной воды, пока я мирно спала. Тео изо всех сил старался не смотреть на меня, когда я втискивалась в платье, пока ему не пришлось помогать мне со шнуровкой. Я разрывалась между желанием отстраниться, чтобы избежать неловкости, и прижаться спиной к его теплому телу, но он принял решение за меня и держался как можно дальше, с небрежным видом ловко зашнуровывая платье. Он явно жалел обо всем, что случилось. Это было неожиданно обидно, хотя я должна была чувствовать то же самое. Особенно теперь, после того, как нас увидели.

Когда мы привели себя в пристойный вид, то поднялись по коротенькой лестнице и вышли в чистое поле. Пока мы были внутри, буря страшно бушевала, но нанесла на удивление небольшой урон. Оглядевшись, я отметила несколько поваленных деревьев, но не заметила больше почти никаких повреждений и попыталась не обращать внимания на осуждающие взгляды окруживших разбитый экипаж стражников. Румянец грозил залить шею и щеки, но я подавила его. При этом на Тео никто многозначительно не смотрел. Разумеется, нет.

О, звезды!

Иро с Инессой стояли возле гораздо более тесного и простого экипажа. Чудесно! Мы с Тео в полной мере испытаем всю неловкость своего положения, втиснувшись на одно узкое сиденье. Я расправила плечи и зашагала к экипажу. Тео последовал за мной, проговорив что-то резкое на сокэрском, и стражники отвели глаза.

– Доброе утро, господин Иро и леди Инесса! – поприветствовала их я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Рада, что вы оба живы и здоровы и что нашли нас.

Я сама понимала, как нелепо это звучит.

Спасибо, что нашли нас, когда я целовалась с вашим братом в одной сорочке после того, как смертоносная буря чуть нас не убила.

Инесса старалась не смотреть на меня, что было очень кстати, а Иро только приподнял бровь, глядя на брата, после чего мы все забрались в экипаж. Как я и подозревала, это была семейная коляска таких размеров, чтобы в ней удобно разместились двое взрослых и двое детей. И хотя мои ноги были гораздо короче, ноги Иро оказались там, где должны были быть мои, а Тео задевал меня коленом. Чудесно! В данный момент неминуемая погибель от рук Высшего Совета казалась не такой уж страшной.

Тео с братом некоторое время переговаривались на своем языке, пока, наконец, не решили перейти на всеобщий. Я бы отнеслась к ним без предубеждения, ведь на родном языке им, наверное, проще обсуждать такие серьезные вопросы, как потери, дальнейшие шаги и все прочее, о чем нужно позаботиться перед тем, как продолжить путь. Но у меня сложилось стойкое впечатление, что их разговор, по большей части, сводился к тому, что случилось или не случилось в притоне контрабандистов. Взгляды, которые Тео бросал на меня украдкой, только подкрепляли предположение.

Затем Иро сказал что-то, явно похожее на непристойность, и Тео бросил на него предостерегающий взгляд, что бывало нечасто. Щеки у меня снова покраснели – на этот раз больше от злости, чем от смущения, но я ничего не сказала. Разговор закончился, когда Иро велел кучеру трогаться.

– Я рад, что вы оказались целы и невредимы. – Догадаться, что крылось за тоном Иро, было невозможно.

Я с трудом удержалась, чтобы не сделать язвительное замечание о том, как это смешно, учитывая, что мы направляемся на Высший Совет, и решила ответить вежливо:

– Благодарю.

Не дожидаясь очередных расспросов о погодном пальце, я направила беседу в другое русло.

– Вы понесли много потерь? – В памяти всплыло воспоминание о лакее Богдане, уносимом вихрем, и я тут же пожалела, что спросила.

– Не так много, как могло бы быть, но больше, чем следовало. – Его тон был сухим, и больше он ничего не сказал.

После этого время потянулось еще медленнее, никто из нас не предпринимал попыток к дальнейшей беседе. При каждом толчке экипажа я билась задом о жесткую деревянную скамью, приумножая боль и синяки после вчерашней бури. Тео изо всех сил старался сохранять между нами максимально возможную физическую дистанцию на гораздо более короткой скамье, но это было невозможно. Я не могла двинуться, чтобы не задеть ногой его ногу. Однако мне оставалось гадать, почему он так старался. Потому что чувствовал вину за то, что его люди обсуждали меня теперь? Или ему стыдно, что его застали с кем-то из Локланна, со злодейкой, со мной? Я убеждала себя, что это неважно, хотя в голове звучали слова отца. Могу я хотя бы на пять минут отлучиться без того, чтобы ты не удирала творить глупости?

Нет, пап, видимо, не можешь!

Глава 23

К тому времени, когда мы добрались до деревни, где должны были ночевать, я была измотана как физически, так и морально. В голове бесконечно крутились одни и те же мысли: я гадала, чувствовал ли Тео то же, что и я, в том притоне контрабандистов, а потом убеждала себя, что мне все равно. Затем я начала размышлять о Высшем Совете, и