Уна раздвинула тонкие губы. Если бы не знать, что она рада гостю, глядя на ее улыбку, можно было подумать, что сейчас Мазингу придет конец!

– Сегодня, милая Уна, я наконец имел честь лицезреть нашу новую сотрудницу. Матушка моя наговорила про нее много хорошего, но только сегодня я смог убедиться в том, что нам, несомненно, действительно повезло с администратором.

Интересно, что могла сказать сыну Илзе Карловна, с которой они виделись лишь раз и говорили от силы три минуты? Еще и врун!

Продолжая людоедски улыбаться, Уна подмигнула Лиге. Ужас! Она положила в рот кусок десерта и на минуту забыла обо всем на свете. Бывает же такая вкуснотища!

Штрудель и чай с чабрецом, налитый в большую кружку, а не в крошечную ресторанную чашечку, наконец примирил ее с собой, а заодно и Мазингом. Поэтому, когда он ловко пристроился к ней, идущей на рабочее место, она приняла это вполне благосклонно.

– Отто, вы обещали рассказать о владелице дворца.

– О! Я ждал этой просьбы! Вы не представляете, насколько здесь не с кем пообщаться на подобные темы. Тонкого, образованного человека в нашем захолустье днем с огнем не сыскать.

Лига не считала себя ни слишком образованной, ни слишком тонкой, но комплимент доктора все же был приятен. Может, он вовсе не такой противный, как ей показалось?

– Шарлотта фон Ливен не была ни богата, ни знатна, ни красива. Ее достоинства – иного рода. У нее, если хотите знать, имелся природный педагогический талант. Это была единственная женщина в русской истории, которая заслужила графский и княжеский титулы своими трудами. Все великие князья и княжны дома Романовых, начиная с десяти детей Павла, прошли через нее. Если мальчиками она занималась лишь до семи лет, то девочек выпускала из рук, только отправляя под венец. Ее взяла на службу Екатерина Вторая. Причем – это важно – не за то, что та удачно польстила государыне, а именно за критику в свой адрес. Да-да! Никто не верит, но Шарлотта в разговоре с кем-то посетовала на разврат, царящий при дворе, и именно этим подкупила самодержицу. Та, кстати, подслушивала.

Отто посторонился и, галантно поддержав Лигу под локоток, пропустил ее к столу администратора. Сам уселся возле, погладил мефистофельскую бородку и, блестя острым глазом, приготовился продолжить повествование. Лига не возражала. Все равно она никому сейчас не понадобится.

– К тому моменту у Шарлотты своих детей было шесть. Она слыла прекрасной матерью, а также женщиной нравственной, мудрой и прямодушной. Представляете, императору Николаю Первому она как-то сказала: «Николай, вы делаете глупости. Вас все ненавидят». Какова? А был случай еще забавнее. Когда жена Александра Первого Елизавета Алексеевна родила девочку, Павел, глядя на внучку, спросил, возможно ли, чтобы у белокурых родителей появился ребенок с черными волосами. А при дворе ходили слухи, что Елизавета родила от своего любовника Чарторижского, жгучего брюнета. Знаете, что ответила Ливен? «Государь! Господь всемогущ!» Умница, правда?

Отто засмеялся мелким смехом и потер руки. Лига поняла, что он увлечен темой. Ей нравились увлеченные люди. Она сама была из таких. Ну и что, пусть выглядит доктор как похотливый сатир. Возможно, человек он как раз хороший.

– Успехи воспитанников Шарлотты были столь впечатляющи, что она быстро стала любимицей Екатерины. Но самое удивительное, что ненавидящий мать Павел после ее кончины не только не выгнал Ливен со двора, а наградил орденом Святой Екатерины первого класса. Слышали когда-нибудь про эту награду?

Лига помотала головой.

– Орден учредил Петр Первый в честь, конечно же, своей жены, Екатерины Первой. Награждались им только дамы очень высокого статуса, внесшие вклад в дела государства. Имел две степени. «Большой крест» для особ царской крови, а «Малый» – для прочих кавалерственных дам. Так вот Ливен получила «Большой крест». На обратной стороне ордена было выгравировано – «Трудами сравнивается с супругом». Супруг Шарлотты к тому времени почил в бозе, так что орден она получила как бы вопреки всем уложениям.

– Надо же, какая женщина! – искренне восхитилась Лига. – Жаль, что раньше я ничего о ней не слышала.

Отто поднял брови и посмотрел, как ей показалось, недоверчиво.

– Правда. Не вру, – подтвердила она.

Доктор спрятал глаза и усмехнулся.

– Верю. Сейчас Шарлотта фон Ливен незаслуженно забыта, к сожалению, хотя ее роль вовсе не ограничивалась работой воспитательницы. Ее считали главой немецкой партии при русском дворе, и многие вопросы решались именно через нее. Она даже имела свой голос при выборе женихов для великих княжон. А это было, как вы понимаете, дело высокой политики. Не мудрено, что со временем ее стали считать, как я уже говорил, «серым кардиналом». Кстати, поместье Мезоттен она получила, будучи уже в статусе графини и статс-дамы, в тысяча семьсот девяносто седьмом году. А при Николае Первом дослужилась и до ее светлости княгини. Ее почитали как члена семьи, а это говорит само за себя. Императрица Мария Федоровна считала Ливен своей конфиденткой, доверенным лицом то есть. А знаете за что? В ночь убийства Павла, когда в Михайловском замке начался кошмар, не растерялась одна Ливен. Она быстро собрала всех детей, потребовала военный конвой и вывезла их в Зимний дворец. Какова?

– Хороша! – только и могла сказать Лига, зачарованная этой историей.

Отто кивнул и довольно улыбнулся. Усы при этом смешно разъехались в стороны, как два таракана разбежались. Лига склонилась над журналом и тихонько хмыкнула.

– Ливенша, как ее звали в народе, была дамой почтенной и доброй. Однако интересно, что князь Долгорукий, писавший о Шарлотте Карловне в своих воспоминаниях, признавал за ней одну слабость. Она была настолько падка на взятки, что не брезговала ничем, даже куском ситца. И это при том, что жила на всем готовом и имела значительный денежный оклад. Теперь вы легко можете себе представить, какое богатство она скопила себе на старость. Кстати, Шарлотта планировала провести ее в этом дворце.

– Я слышала, тут ее и похоронили.

– Так точно. И это самое странное во всей истории.

– Почему?

Мазинг вновь как-то странно взглянул на нее и тут же отвел взгляд.

– Вы разве не знаете, что Шарлотта была в Межотне только один раз?

– Нет. Экскурсовод об этом не сказала.

Отто презрительно дернул плечом:

– Эти экскурсоводы… Ровно сутки. Приехали с Марией Федоровной, походили, отобедали, переночевали и уехали. Вернулась Шарлотта сюда только в гробу. Странно, правда?

– А что странного?

– Почему ее не похоронили в Петербурге? Почему именно здесь?

Мазинг смотрел так испытующе, словно ждал ответа от нее.

– Не знаю. Наверное, такова была ее воля.

– Может быть. Поместий у Ливенши было множество. Это, курляндское, располагалось довольно далеко. Зачем было тащить сюда гроб? Как считаете?