– Ну, не нужна так не нужна.

Она зачем-то одернула блузку, отряхнула юбку и поспешила вернуться. До отеля оставалось метров пятьдесят, когда она увидела темную фигуру, летящую ей навстречу. Черные одежды развевались от стремительного шага. Неужели призрак Шарлотты? Лига остановилась, присев от страха. Делать-то что? Фигура продолжала молча приближаться. Заорать? Она уже открыла рот.

– У вас все в порядке? – спокойно спросил призрак голосом Андриса Вайса.

На нем был дождевик. Разве идет дождь? Лига подняла лицо, и на него сразу посыпались частые мелкие капли.

– Что-то случилось?

Вайс смотрел удивленно и, как ей показалось, с подозрением.

– Что вы здесь делаете?

Он все продолжал спрашивать, а она молчала. Начальник охраны снял дождевик и набросил ей на плечи. От этой простой заботы ей стало так тошно, что она заревела. Слезы, как водится, брызнули в разные стороны и потекли по щекам, смешиваясь с дождевыми каплями.

Глядя на экран, Андрис видел: с Лигой происходит что-то странное. Зашла в кладовку, вышла, что-то покричала в телефон, потом опять забежала, а затем и вовсе в чем была рванула в парк. Он недавно вернулся с улицы и не успел раздеться. Поведение Лиги было настолько неадекватным, что ждать ее возвращения он не стал и пошел следом. Теперь, глядя на ее исказившееся от рыданий лицо, он подумал: узнает, кто ее обидел, убьет на месте.

Вайс привел ее в какую-то комнату, где она прежде не бывала.

– Где мы? – спросила она, осматриваясь.

– В дворцовых покоях, – ответил Вайс, усаживая страдалицу на стул.

Лига наконец узнала этот зал по белому роялю, стоявшему посередине. Странно, что она сразу его не заметила. Зачем он ее сюда притащил? Начальник охраны, понятное дело, может попасть в любое помещение. Но тут-то что им делать? Она оглянулась на Вайса, но, оказалось, он исчез. Что за новости?

– Я больше всего люблю эту комнату, – сказал откуда-то издалека Андрис.

Оказывается, он притащил поднос с кофейником и бутербродами. Они уселись на широкий низкий подоконник, сняв горшки с фикусами. Кофе пах упоительно.

– Здесь уютно, – согласилась Лига.

– Моя мать была пианисткой. У нас дома тоже был рояль. Представьте себе двухкомнатную квартиру в панельном доме образца семидесятых годов прошлого века. У вас в России таких много. В одной комнате жили мы втроем, а в другой стоял рояль.

– Вы тоже играете, верно? Потому и приходите именно сюда?

Он удивился ее проницательности. Вообще-то развлекать девушку игрой на рояле он не планировал. Просто хотел успокоить, и только. Не хватало еще закатить концерт, как в плохом кино! Герой садится за инструмент и играет так великолепно, что героиня начинает млеть, расслабляется и отдается пианисту прямо на крышке рояля.

– Я плохо играю, – торопливо предупредил он.

Она кивнула и отпила из чашки. Конечно, он не будет играть для нее. И приставать незачем.

Он посмотрел на ее по-детски обиженное лицо и неожиданно для себя пообещал:

– Я сыграю вам обязательно, только не сегодня. Сначала порепетирую, чтобы не опозориться.

Она тут же повеселела. Почему-то он это понял, хотя она продолжала пить кофе и молчать.

– Когда я уезжал на войну, мама долго плакала. Не хотела отпускать. В Ираке меня ранили, а ей сообщили, что убили. В любой армии мира всегда есть место бардаку. Убитого звали Авель Вайс. Инициалы те же. Фамилия вообще распространенная.

– Да, я знаю. Я, когда вас впервые увидела, сразу подумала, что вы похожи на Иоганна Вайса, то есть Станислава Любшина, который на самом деле был Александром Беловым.

Он перестал жевать.

– Сама-то поняла, что сказала?

Лига чуть не подавилась куском сыра. Вот перепелка тупая! Они же не смотрят наши фильмы! Они вообще служат в натовской армии! А она тут про советского разведчика талдычит!

– Потом объясню. Лучше расскажите…

Она запнулась. Он перешел на «ты»? Стало быть, ей тоже можно?

– Расскажи, как узнали, что ты жив?

– Да я просто вернулся, и все. Только мама уже заболела. От горя. И ничего нельзя было изменить. За полгода сгорела. Я из армии ушел. Все время с ней сидел.

Она почувствовала, что ему трудно говорить об этом, и затихла.

– На прежнюю работу уже не вернулся, хотя звали. Алекс маленький… Даже не поэтому. Просто считал себя виновным в смерти мамы. Зачем я оставил ее одну? Простить себе не могу. Два года прошло, а я все маюсь.

Он посмотрел на нее и хотел сказать что-то еще, но не решился.

– А я приехала сестру спасать, хотя, похоже, надо бы саму себя.

Она откусила кусок бутерброда, проглотила, не жуя, и неожиданно все ему рассказала: про себя, про мужа, про сестру и ее мужа, про родителей и про Мишку Абрамсона.

Он слушал и смотрел. Ее смущали его глаза. В конце концов она сбилась и замолчала. Ноющая боль в груди, почти затихшая, сдавила снова, еще сильней. И чего она тут исповедальню устроила? Зачем ему ее проблемы? Вполне достаточно своих.

– Мне доктор сказал, что во дворце обитает привидение.

Лига сказала это веселым голосом. Надо соскочить с печальной темы.

Андрис посмотрел странно и переспросил:

– Привидение?

– Ну да. Призрак Шарлотты фон Ливен, первой владелицы.

Он посмотрел еще страннее и уточнил:

– Именно ее?

Лига удивилась вопросу:

– Во всяком случае, так сказал Отто.

Вайс подлил ей кофе и посмотрел уже другим взглядом.

– Недавно охранник сказал, что ночью видел женщину, идущую по большому залу. Там, где купольный потолок. Она, дескать, прошлась вдоль стен, а потом исчезла. Он пошел туда, но никого не обнаружил. Двери были заперты.

– Он ее разглядел?

– Нет. Она все время держалась спиной к камере. К тому же было темно. Янис сказал, что она была странно одета. В длинном платье, а на голове – чепец.

Лига вдруг вспомнила, что в одной из комнат дворца есть портрет первой хозяйки дворца. Экскурсовод показывала.

– Как у Ливен на портрете! – ахнула она.

– Как у Ливен на портрете, – кивнул Андрис.

– Значит, Мазинг не соврал! Привидение существует!

– Меня смущает, что привидение появилось только сейчас. Тебе Отто когда о нем сказал?

– Сегодня утром. Вернее, уже вчера.

– Я узнал об этом неделю назад. То есть появилось оно недавно. Интересно, где оно обитало раньше?

– Раньше ты ничего о нем не слышал?