Из-за огромного живота уже было трудно нагибаться, поэтому, чтобы одеться, мне пришлось сделать шумный и длинный выдох. Это еще ничего, с обувью все гораздо серьезней.

Пока медсестра заполняла родовой сертификат, с которым я должна буду поехать в роддом, и еще гору других бумажек, я успела вволю насмотреться в зеркало на свое раздавшееся во все стороны тело. Больше всего я сейчас была похожа на самку бегемота: отекшие руки и ноги, живот размером с арбуз, пополневшие щеки и плечи… Во время первой беременности я практически не менялась внешне, и веса набрала совсем немного, поэтому нынешний опыт кажется мне печальным. Видимо, моя бабушка-немка была права, когда говорила, что «дочки красоту у матери отбирают». Это древняя народная мудрость, которая передается по женской линии.

То, что у меня будет долгожданная дочь, я знала уже давно, но имя до сих пор не придумала – выбирала из нескольких вариантов. Посоветоваться мне было не с кем: к матери я традиционно обращалась только в крайних случаях, Анжела так и осталась в Екатеринбурге и общалась со мной неохотно – наверное, ревновала ко мне Алексея. Татьяну Николаевну Олег отправил на оздоровительный курорт, а сам пропал и ни разу не выходил на связь с момента нашего последнего разговора. Всю зиму, как и предполагалось, он провел в Китае, почти всю весну – в Москве и Екатеринбурге. Скудную информацию о его передвижениях я получала от дружелюбной Варвары Павловны, которая часто звонила, чтобы поинтересоваться моим здоровьем. Делала она это по тайному поручению Олега или по собственной воле – бог ее знает, но я все-таки думаю, что это ее инициатива.

Что касается Олега, то я только через несколько недель после нашего решительного разговора начала догадываться, насколько сильно задела своим отказом его самолюбие. В особенности мужской психологии меня погрузил мой приятель-журналист, с которым я когда-то вместе работала, а теперь вижусь раз в столетие. Как и все профессиональные работники пера, он любит разговаривать на глубокомысленные темы и поучать менее разумных персонажей.

– Лизка, ты не дура, но, видимо, тебе из-за беременности гормоны в голову ударили. Ну как можно было так жестко отказать мужику, который тебе не только предложение сделал, но, может быть, хотел вручить главную реликвию семьи?

Я пожала плечами.

– Говорила, что думала. Причем думала, в первую очередь, о нем.

– Лизка, ну ему ж не 15 лет, а ты с ним, как с подростком: «Не торопись, давай подождем годик». Чего ждать-то? Совершеннолетия? Ну, насмешила, – и он правда глумливо заржал.

Я опять пожала плечами, но уже не ответила.

– Подруга, запомни, мужчина всегда привязан, в первую очередь, именно к женщине: он сначала ее себе на плечи взваливает, а уже потом все, что ее окружает – детей, собак, кредиты и прочее. Мужик легко уходит даже от своего первенца, если его достала жена, и, наоборот, будет жить под одной крышей с тремя чужими орущими малолетками, если полюбил их мать.

– Хм, интересно. Не думала об этом.

– А это так. Психология, мать. Чайлдфри, не чайлдфри… Нравится женщина – это сигнал, все остальное не так важно. Женщина решает все. А он, похоже, крепко к тебе прилепился, раз после всего, что ты натворила, тебя еще и в жены хотел брать.

Я вздохнула. Слова моего коллеги, как и все, что он когда-либо говорил и писал, могли оказаться поверхностным трепом, но его стоило послушать хотя бы потому, что он мужчина, а значит лучше понимает себе подобных.

– Слушай, я уже ничего не знаю, – с усилием проговорила я. – Конечно, я виновата, но и он мог бы вести себя, скажем, более по-мужски. К чему все эти истерики, нервы, демонстративность?

– Ну, Лизка, ты, кажется, о супермене мечтаешь! Во-первых, что может быть мужественнее, чем предложение пойти под венец? В наше-то холостое время? Во-вторых, мужикам, даже самым крутым, ничего не чуждо, они и поплакать могут. Женщина все решает, еще раз тебе говорю. Веди себя, как женщина, тогда и мужчины будут вести себя, как мужчины. А ты привыкла быть и мамой, и папой одновременно, поэтому и допускаешь, что можешь предложить мужику «подождать годик». Это где видано вообще? Ты почему, дура такая, не разревелась? Это ему было бы понятно, а твою мужественную рассудительность он никогда тебе не простит, попомни мое слово. Каким бы разумным ни было твое предложение, он тебе не простит того, что ты оказалась разумней его, или даже просто создала такую видимость.

– Как же нужно было поступить? – усмехнулась я.

– Для начала, конечно, пустить слезу. Затем взять кольцо и при нем надеть на свой хорошенький пальчик, полюбоваться на камешек. А потом наговорить какой-нибудь пурги, типа: «Ты же сейчас очень занят, у тебя много дел. Я с удовольствием выйду за тебя, но давай ты сначала с ними разделаешься, а уже потом мы с тобой и свадебку сыграем». С этим он, конечно, согласится, а ты дашь ему возможность посмотреть, как ты раздуешься к девятому месяцу, и, может быть, передумать, но при этом он будет чувствовать себя мужиком, у которого все под контролем.

В общем, я опять была кругом виновата. Мне это уже порядком надоело, поэтому я решила выбросить из головы все околопсихологические проблемы и, наконец, заняться своей беременностью. Все последние месяцы я старалась правильно питаться, больше отдыхать, меньше переживать и прислушиваться к телесным ощущениям. Это было не напрасно, поскольку возраст брал свое – беременность протекала не безоблачно, и я уже не могла как тогда, семь лет назад, весь день проводить на ногах и отлично себя чувствовать. Каждое утро меня мучили рвотные позывы, по вечерам болела спина, так что приходилось после ужина сразу ложиться в кровать. Спасибо Ваньке, он правильно оценил мое состояние и помогал, чем мог. Кстати, где он?

– Вы не видели, куда мальчик ушел? Он сидел перед кабинетом и ждал меня.

– Попросил передать, что спустится вниз, купить кофе в автомате. Минуту назад ушел, – ответила женщина, которая должна была идти к гинекологу вслед за мной.

Медленно спустившись по лестнице на первый этаж медицинского центра, я действительно увидела у автомата с кофе переминающегося с ноги на ногу Ваньку, который сам вызвался сопровождать меня к врачу, но, видимо, не выдержал длительного ожидания. Увидев меня, он расплылся в улыбке и без напоминания бросился завязывать мне шнурки на туфельках – сама я этого делать уже не могла, сильно мешал живот.

– У нас с тобой есть ровно час в запасе, а потом