Тина невольно приосанилась на сиденье. Похвала тёти Сандры дорогого стоила.

— А ты, значит, в Инете не только играешь?

— Нет, я это не люблю, я больше общаюсь. В форумах, «в контакте»…

— О чём?

— О всяком. — Тина снисходительно усмехнулась. — Вы небось думаете, если я в школе плохо учусь, так мне и поговорить не о чем? Вон «в контакте» есть группы по интересам…

— И в какой же ты группе?

— В группе «открывающих пачку печенья».

— Это в смысле?..

— А просто так.

— Ну должен же быть в этом хоть какой-нибудь смысл…

— Почему обязательно должен?

Александра думала почти минуту, сосредоточенно глядя на дорогу.

— Да, действительно, — в конце концов согласилась она. — Не должен. Не обязательно. Наверно, я просто как-то привыкла, чтоб был.

Тина торжествующе улыбнулась.

Фридрих Золлингер смотрел вдаль, туда, откуда налетал ветер, и то приоткрывал слезившиеся глаза, то вновь закрывал.

Нержавейковые вилки и ножи на столике маленького кафе…

Рассказать бы кому, что за ассоциации они у него вызвали, так не поверили бы. Но старик рассказывать не собирался. Даже Вальтеру. Хотя нет, Вальтеру — в особенности…

Стоит опустить веки, и по сторонам возникают красноватые стены каменного коридора. Не бетонные, не кирпичные — вырубленные в монолитной скале.

Дыхание нескольких человек гулко отдаётся в этих стенах. Оно звучит даже громче разрывов, от которых ощутимо содрогается гранитная толща. Фридрих и остальные во всю прыть бегут вверх, к выходу. Они разматывают за собой — электрические провода. Да не с одной катушки, а с трёх. Чтобы никакая случайность не помешала срабатыванию.

Коридор кажется бесконечным. Далеко-далеко за спиной остался огромный подземный зал и в нём — несколько тяжеленных, как сейфы, контейнеров, привезённых в обстановке строгой секретности и охранявшихся так, что среди сапёров пошли слухи о новой и тайной — куда там «Вольфшанце» — ставке фюрера. Теперь этот зал наглухо замурован. Невозможно догадаться, что он там вообще есть. Любой, кто чудесным образом проникнет сюда, увидит перед собой глухой тупик. Такой же монолитно-гранитный, как эти вот стены.

И в нём — длинный, несокрушимо прочный щиток с целым рядом рубильников.

Их там шесть.

Все — включённые.

Неестественно блестящие в тусклом электрическом свете…

Один чёрт знает, из какого металла они на самом деле сработаны.

Фридрих не очень удивился бы, узнав, что из серебра. Да не обыкновенного, а из каких-нибудь древних святилищ или гробниц. Насквозь пропитанного чудовищными проклятьями, заклятьями и кровью драконов…

Нет уж, скорей вон отсюда. Наружу, под бомбы иванов, от которых всё явственней сотрясается твердь.

Они бегут, и слева открывается широкая арка во вспомогательный зал. Его тоже закрыли бы, но не успели. Из арки тянет ледяным сквозняком, которому здесь не полагалось бы течь. Сквозняк несёт страшные запахи крови и смерти. Там — целые завалы неподвижных тел в бесформенных робах, с которых каменная пыль почти стёрла контрастные полосы. Здесь лежат пленные, рубившие гору. За недостатком времени их — как ни сокрушался по этому поводу чин из Аненербе — не замуровали живьём, не затопили, а попросту расстреляли.

Фридриху очень не хочется заглядывать в арку, но, почти уже миновав её, он всё-таки косится в ту сторону…

И спотыкается.

«Эй, ты что?..» — испуганно окликает Ганс.

«Ничего!» — Фридрих вскакивает и быстро бежит дальше.

Потом он будет много лет спрашивать себя — померещилось ли ему там, в могильной темноте, какое-то движение?..

«Здравствуй, дорогая подруга Бяка!

Вот пишу тебе и не знаю, дойдёт ли письмо, хотя тётя Сандра обещала, что дойдёт. Ответ пиши на мой ящик, получу или нет — тут уж как выйдет. Чую вопрос и сразу отвечаю: сама тётя Сандра наши письма читать не станет, и не потому, что она честная (хотя и это тоже), просто она уверена, что такие дуры, как мы, сроду ничего прикольного сказать, написать и даже подумать не могут. Вот если бы мы переписывались насчёт каких-нибудь кварков или мезонов (она Подлизе про них рассказывала)…

Про неё:

Тётя Сандра вообще-то физик и среди своих типа крутая. Пишет всякие статьи, и даже книги, которые читают разные академики, ездит по всяким симпозиумам и фигозиумам, где все сидят с умными длинными лицами и говорят тихо и непонятно. Короче, нашей завучихе Креветке она бы точно понравилась. В нормальной человеческой жизни Сандра понимает, ясно, немного. Похоже, даже меньше, чем наши с тобой предки. Семьи у неё нет, зато есть собака Брунгильда, которую она где-то подобрала. Собака большая, лохматая, добродушная и очень глупая, пока дело не о жратве. Когда можно что-то у кого-то схомякать, сразу резко умнеет.

Про предков:

Кажется, они оба Сандре в чём-то завидуют хотя я пока не въехала — с чего бы? Может, оттого, что когда-то они тоже учились на физиков и вместе мечтали про симпозиумы. Теперь она неслабо приподнялась, а они — совсем по другой части. Спрашивается, чего же бросили, чтобы теперь завидовать? Всяко-разно, Сандра не виновата. Отец печалится, мать больше злится. Ей не нравится спать в палатке (спина болит) и на костре готовить. При этом она всё равно варит, а меня, Алку и Сандру к готовке не подпускает. Только Подлиза ей помогает. А когда Сандра узнала про спину и хотела отдать тот прикольный самонадувающийся коврик Барона, она отказалась. Ну, вот зачем они вообще в этот поход сорвались? Загорали бы сейчас на своих грядках… Разобрать невозможно. Только Барон всё время смеётся и их поддразнивает…

Про Барона:

Нормальный чел. Тоже когда-то учился на физика. Теперь бизнесмен и явно ни о чём не жалеет. Весёлый, богатый, с молодой женой (она в Тунис отдыхать поехала, не то на Канары — они говорили, я забыла). Что-то мне иногда кажется, что он к Сандре неровно дышит. Но, может, это у него воспоминания молодости. Она-то с ним держится как боевой товарищ из фильма про звёздные войны. При Бароне — сын Кирилл от первого брака и ещё фокс Монморанси. Этот всё время прыгает и лает, а если что, может и цапнуть. Прикинь, пытается строить Брунгильду. Он у неё под пузом пройдёт, а туда же. Пользуется, что добрая. Иногда достаёт её так, что Хильда прячется в „буханке“ и лежит на сиденье, только морда торчит. В чужую машину Монморанси запрыгнуть не решается и только бегает вокруг и возмущённо лает. А вот Кирилл, тот больше молчит. То с ноутбуком, то с книгой, а то просто сидит и смотрит в пространство. Барон и Сандра пытаются его разговорить, но пока безуспешно. Кажется, они надеются на меня. Обойдутся — мне этот тёмный эльф сто раз не нужен. Лучше бы Алку на него напустили.