— Я бы тебя насильно затащила.

— А ты голая купаешься? Если да, то не надо насилия — я сам.

— Нет, в купальнике.

— В принципе, тоже подойдет. А что такое купальник?

Я смеясь набрала в горсть рубиновой воды и плеснула в него. Он только головой покачал.

— Посмотрела? Пошли в дом. Жрать хочу невыносимо.

— Ну еще минуточку!

— Лель, море от тебя никуда не убежит. А вечер завтра будет новый.

— Как ты меня назвал? — замерла я.

— Леля. 

— А почему?

— Ну… захотелось. Алена — это как-то официально очень. Тебе не нравится?

— Меня так только близкие люди называли.

— Ну так я твой жених, куда уж ближе?

Я замолчала, засунула мокрые руки в карманы. Почему-то стало грустно. Да, жених, получается. А больше у меня тут никого нет. Ни Пашки, ни Ленки со Светкой, моих подружек из группы, ни родителей — каких-никаких, а все же близких.

— Слушай, Лель, — сильные руки обняли меня за плечи и прижали к твердому телу. — Я все понимаю, я же не совсем дурак. Ни у тебя, ни у меня выбора нет. Мои совсем взбесились с этими их ипостасями. Им вообще наплевать, чего мы с тобой хотим. Даже если друг друга поубиваем, им все на руку. Так давай держаться вместе, а? Я не хочу жениться, но вот прям щас обещаю, что обижать тебя не буду. Буду заботиться — уж как умею. Но и ты меня не обижай тогда?

— А как я могу тебя обидеть? — пробурчала я, прижимаясь к мужской груди. Да, тут хоть есть, что пощупать, не то что худой и костлявый Пашка.

— Да хоть как. Позорить перед нагами можешь, с семьей моей ругаться, изменять, в конце концов. Да мало ли, вы, женщины, — все ведьмы.

— Не буду тебя позорить, — пообещала я. — Глупо это. Ты мне пока ничего плохого не сделал. Разве что родился… Но в этом ты не виноват нисколько.

— Договор?

— Договор.

Он выпустил меня из объятий (сразу стало зябко), и мы торжественно пожали друг другу руки. А потом он сверкнул в черноте ночи зубами и поцеловал меня в губы. От неожиданности я растерялась, поддалась… Но совсем ненадолго. Уперлась ладонями в грудь, оттолкнула. Он не сопротивлялся.

— Ты охренел? Мы друзья, а не это вот все!

— У нагов так договоры заключаются, — с довольным видом ответил змей.

— Да ладно! И у мужиков тоже?

— Нет, только с невестами. Все, пошли, холодно. И жрать хочу, я уже говорил. Да не туда, смотри — вон лестница. По ней наверх.

Я поглядела: в лестнице было что-то уж очень много ступеней. О! Интересно, а наги как по ступеням ползают, ведь им же неудобно!

Оказалось, все им удобно, никаких проблем у Зубослава не возникло. А у меня возникли, на полпути в боку закололо, и я задыхаться начала. Это я от голода, наверное, ослабла!

Посмотрев на мое злое лицо, наг просто-напросто подхватил меня на руки, а я даже сопротивляться не стала. Ему надо, пусть таскает. 

Домик стоял на самом краю обрыва, лестница вывела прямо на крыльцо. Опасно, можно и навернуться. Особенно, если дети бегать будут. Но мне-то что, я детей рожать не собираюсь, да и вообще — это не мой дом. 

Зубослав так и внес меня на руках. Стульев в доме тоже не наблюдалось, наги — чтоб у них у всех ноги поотрастали! Нас никто не встречал, да и вообще тут никого не было, хорошо, что в каком-то ящике на кухне Зуб нашел хлеб, сыр и добротный шмат буженины.Интересно даже, сколько оно тут лежит? Но судя по запаху, свежее. Криво порезали, сделали огромные бутерброды, слопали их в темноте, сидя на полу и запивая холодной водой из ковшика. Посуды, кстати, тоже не нашли, да. Хорошо, что вода питьевая в ведре на кухне была. Или не питьевая, но это ее проблемы. Мы выпили и выжили.

Как свет включать в доме, не поняли, разбираться не стали. С радостью обнаружили, что в туалете есть холодная вода в кране, умылись и завалились спать — вдвоем в одной спальне.

***

— Зубик, братишка, как ты вырос!

Я подскочила с подушек, с удивлением уставившись на незнакомую змеюку в роскошном золотом камзоле с кружевами и жемчужными застежками. Узкое лицо, русые волосы, золотые глаза — женщина была похожа на Злату, только чуть старше.

— Жалислава, тебя не учили, что врываться в чужие спальни невежливо? — прошипел Зуб. — А если бы я тут голый был?

— И чего я там не видела?

— Ничего ты там не видела. Выйди, пожалуйста. Ты смущаешь Алену. Мы приведем себя в порядок и спустимся.

— Куда спустимся? — шепотом спросила я. — Тут один этаж всего.

— Один над землей и один под землей, как и во всех порядочных домах.

— У-у-у, змеи подколодные.

— Да-да, именно так. Ты идешь в ванную или я первый?

Я прислушалась к своему организму и поняла: нужно поспешить. При свете дня мне все тут нравилось: и светлый мраморный пол, и привычный уже бассейн, и круглый унитаз. Еще бы вода была горячая… Но мы не гордые — и холодной умоемся.

Из-за двери Зубослав путанно извинялся за сестру:

— Тут, в провинции, нравы проще, ты не сердись на нее. К тому же мы, наги, не так устроены. У нас все чешуей прикрыто, мы голыми бываем только во время исполнения супружеского долга.

— Как-то ты странно “секс” называешь, — крикнула я, заворачивая сверкающий медью вентиль умывальника.

— Да вот такой я скромный мальчик.

“Скромный мальчик” за дверью оказался совсем не скромным. Он был абсолютно, пугающе гол. Я прекрасно могла разглядеть все рельефы Зубославого тела, и, честное слово, поглазеть было на что! Худощавый, как и многие ладно скроенные юноши, с  гладкой и светлой кожей. Волос на теле не имелось. Видно, что Зуб не пренебрегает физическими упражнениями —