Новая вспышка делает мир чёрно-белым. А потом взрывается дерево.

Это происходит как в замедленном действии. Сверкающий язык пламени раскалывает ствол, и кора как шрапнель летит во все стороны. Сила удара сбивает меня с ног и вжимает лицом в землю; звук взрыва продолжает отдаваться эхом.

Я чувствую запах гари.

Когда я поднимаю голову, воздух полон пыли и дыма, но сквозь просвет, образовавшийся в кронах, видно странное оранжевое сияние. Как будто небо горит.

В ушах у меня ещё звенит, но, глядя на этот клочок неба, я вижу крошечные вспышки, необыкновенно яркие на фоне алого дыма. И после каждой вспышки раздаётся звук, перекрывающий звон в ушах: это ужасный визг, и он становится громче с каждой секундой. Я зажимаю уши руками и зарываюсь лицом в опавшие листья, а визг достигает высшей точки, и земля вновь содрогается.

Это уже не похоже на грозу.

Я поднимаю голову и вижу лучи белого света, рассекающие небо. Я замечаю серебристый силуэт самолёта – он, словно бабочка, попал в перекрестье этих рыщущих лучей – и слышу сердитое гудение моторов. В изумлении я наблюдаю, как самолёт вновь исчезает в темноте. Шум моторов превращается в гнетущий рёв, напоминающий жужжание разъярённого роя пчёл. Ещё одна вспышка озаряет небо – ночь на долю секунды становится днём, а потом вновь наступает темнота, и лес содрогается от тяжёлого удара.

Это больше похоже на войну.

Я поднимаюсь на ноги, отчаянно желая спастись из этого нового кошмара. Я ныряю в клубы дыма и пыли, и меня окутывает темнота. Веточки под ногами трещат как выстрелы. Тени деревьев напоминают обвалившиеся здания; лес превратился в разрушенный город, и я бегу по его улицам.

Не знаю, где Диззи и Джонни. Не знаю даже, живы ли они. Устремляясь в удушливую темноту, я уже сомневаюсь, что увижу рассвет.

А потом я слышу это. Пронзительный свист где-то впереди.

Я бегу на звук, дышать тяжело. Тем временем дым начинает рассеиваться. В темноте я вижу спутанные ветви деревьев, с них облетела вся листва. Раздвигая их, я снова слышу свист и мысленно молюсь, чтобы это оказался Диззи.

И вдруг передо мной внезапно оказывается полянка, и на ней кто-то стоит.

Я замираю.

Человек стоит ко мне спиной, почти сливаясь с мглой в своём тёмно-синем комбинезоне. Он смотрит в непроглядно-чёрное небо. На мгновение мне кажется, что это тот самый мужчина, который тонул, но потом я вспоминаю, что одежда на нём была другого цвета.

Небо внезапно озаряет череда ярких вспышек – каждая быстро сворачивается в светлую точку. Снова звучит визг.

Мужчина разворачивается и, прихрамывая, бежит прямо ко мне и ныряет под прикрытие деревьев. Очередной удар сотрясает землю, и я цепляюсь за дерево, чтобы не упасть. Мир разваливается на части, и мы единственные, кто уцелел.

Я смотрю на мужчину, который сидит согнувшись у подножия дерева. Он качается туда-сюда; свисток, звук которого привёл меня сюда, свисает на бечёвке с шеи. Лицо скрыто полями круглой каски. Впереди на ней белой краской выведены буквы «ПВО», и я понятия не имею, что это значит.

Я пячусь в испуге, решив, что это и есть Старый Крони. Но, когда я отступаю, под ногой у меня хрустит сучок, и мужчина в ужасе стонет:

– Хватит, хватит, хватит…

Его плечи дрожат – он рыдает. Ни о чём не думая, я подхожу и сажусь рядом. Сердце у меня колотится, когда я кладу руку ему на плечо.

– Не бойтесь, – говорю я. – Вы не один.

Мужчина поднимает голову, и его тёмно-карие глаза широко распахиваются от удивления:

– Чарли?!

Я замираю. Передо мной – взрослый Диззи. Ему лет двадцать или даже тридцать, вокруг глаз у него морщинки, на лице – страшная усталость. Меня охватывает такое же ощущение, как тогда в воде. Я будто нахожусь в двух местах одновременно и не понимаю, какое из них настоящее.

– Что происходит? – негромко спрашиваю я, когда небо вновь озаряется. – Это гроза?

– Нет, это называется…

Визг заглушает конец фразы. Лицо Диззи застывает от страха, а звук становится громче, превращаясь из визга в вой. Дерево трясётся.

Я цепляюсь за руку Диззи, чтобы не упасть.

– Они прилетают каждую ночь, – говорит он и дрожащей рукой тянется к висящему на шее свистку. – Самолёты, волна за волной. Мне велели дунуть в свисток, когда я их услышу – предупредить людей, чтобы шли в укрытия, – но сегодня бомбы начали сыпаться раньше, чем я успел очистить улицу…

Слёзы катятся по щекам Диззи; внезапная вспышка, а за ней очередной раскат заставляют нас обоих съёжиться от страха.

– Они никогда раньше не падали так близко, – говорит он, и его голос тонет в шуме. – Один парень мне сказал: бомбу, которая тебя убьёт, ты не услышишь, – но каждый раз, когда раздаётся этот жуткий визг, я думаю: а вдруг он ошибся? – Свисток дрожит в руке Диззи; его взрослые пальцы кажутся тёмными на фоне блестящей меди. Заглянув ему в глаза, я вижу мальчика, каким он был когда-то. – Зря мы ушли из того леса, Чарли. Там мы были в безопасности.

В замешательстве я смотрю на окружающие нас деревья. За ними, выступая из мрака, виднеются призрачные очертания домов. Страх комом встаёт у меня в горле: я вспоминаю, кто живёт в лесу.

– Этого не может быть, – бормочу я, разглядывая ближайший дом. Чёрные окна под покатой крышей напоминают пустые глазницы. – Где мы?

– В Лондоне, – отвечает Диззи, когда небо озаряется новой чередой вспышек.

Услышав это, я ощущаю прилив надежды. С тех самых пор как папа увёз нас из Лондона, мне страстно хочется вернуться обратно. Поднявшись на ноги, я бегу к тёмному дому. Нужно выяснить, настоящий ли он.

– Чарли! – кричит Диззи хриплым от страха голосом. – Вернись! Это опасно!

Но я не слушаю. В холодном белом свете, льющемся с неба, я вижу целую улицу, которая тянется, уходя в глубину леса. Это та самая улица, на которой мы жили.

Здесь наш дом.

– Чарли!

Я уже у самой двери; земля под моими ногами превращается в ступеньки.

И тогда я слышу визг, становящийся громче с каждой секундой.

Когда визг превращается в рёв, я поднимаю голову и с содроганием понимаю, что Диззи был прав. Бомбу, которая тебя убьёт, можно услышать.

БУМ!

Ударная волна сбивает меня с ног и отбрасывает в сторону. Всё рушится.

Даже темнота.

У меня полный рот пыли; она скрипит, когда я стискиваю зубы от боли. В ушах по-прежнему звенит. Громоподобный удар, раздавшийся за секунду до того, как мир рухнул, превратился в далёкий рёв.