Не замужем, 20 лет. Первая госпитализация. Выросла с братом Исой Абу Г. в семье дальних родственников из деревушки на Западном берегу Иордана.

Название населённого пункта показалось Камилу знакомым. Правда, позже её семья переехала в другую деревню. Доктор заинтересованно пробежался по клавиатуре компьютера.

Точно. Теперь он вспомнил эту давнюю историю. Почти 20 лет назад еврейские поселенцы-экстремисты из террористической организации, последователи убитого раввина Кахане, подожгли несколько арабских домов на спорной территории. Погибла семья Абу Г., в которой остались маленькие дети. Младшей, Самире, было всего несколько месяцев. Со временем родственники осиротевших детей переехали в более тихое и безопасное место. Камил в последнее время часто слышал о радикальных террористических настроениях в этом когда-то спокойном селении. Особенно о духовном вдохновителе экстремистов шейхе Абдуле, адвокатам которого всегда удавалось вытаскивать того из всевозможных скандалов и преступлений.

«Тёмная история. Скорее всего, Самира панически боится Абдулу, известного жестокостью и садизмом не только к иноверцам, но и членам своего же клана. Но какое отношение к этому имеет бывший пациент клиники музыкант Дэн? Надо посоветоваться с главврачом Дорой Фишман, когда она вернётся из отпуска».

Резкий сигнал тревоги прервал размышления доктора. Реанимационная бригада прибыла в палату, где находилась Самира. Парамедик склонился над молодой религиозной женщиной, у которой была до больницы попытка суицида. Кровать Самиры находилась рядом.

Сарра, соседка Самиры по палате, попала в клинику, порезав себе вены. У неё было грустное прошлое. В детстве и юности она подвергалась сексуальному насилию со стороны отца. Но неприглядный факт всплыл только после свадьбы. Муж Сарры во время первой брачной ночи, обнаружив отсутствие девственности, устроил скандал, обвинив девушку в обмане и распутстве. Молодая женщина не выдержала позора.

С пациенткой много работали психологи, психиатры и социальные с В клинике Сарра будто родилась заново. Мечтала выучиться на социальную работницу и помогать детям и женщинам, страдающим от домашнего насилия. Неужели всё напрасно? И как такое могло произойти в условиях закрытого стационара?

Налицо были явные признаки отравления. Прибыла полиция. Осмотрела вещи в палате, но ничего подозрительного не обнаружила. Лекарства и питание пациентка получала под наблюдением медиков. Никаких передач за время госпитализации не было. К Сарре в больницу вообще никто ни разу не приходил.

Тело отправили на медицинскую токсилогическую экспертизу.

Самиру и ещё двух соседок перевели в другие палаты.

– Это Ваше? – показал санитар на оставленную на тумбочке Самиры начатую бутылочку с соком.

– Да, принесли в передаче, но я не хотела. Предложила соседке. Саррочка, кажется, только запила лекарство.

Самира заплакала:

– Получается, она умерла вместо меня.

Сок отправили на проверку. В нём обнаружили тот же сильнейший крысиный яд, от которого скончалась соседка Самиры по палате. Подняли записи с данными отправителя передачи. Оказалось, что документы принадлежали умершему несколько лет назад незнакомому деду. Отравленный напиток предназначался Самире. Расследование зашло в тупик.

Камил пытался выяснить, как продвигается следствие, но дело почему-то закрыли. Кроме странного психиатра, оно никого не интересовало. Камилу объяснили, что, скорее всего, женщина сама приготовила себе порцию яда, влив его в сок. Мол, пропустили врачи повторную, на сей раз удачную, попытку суицида.

Однако, Камил был уверен, что произошло покушение, а Сарра стала случайной жертвой, и Самире до сих пор угрожает реальная опасность.

Психиатр решил поговорить с Самирой наедине во время дежурства. Как только девушка вошла в кабинет, доктор показал на орхидею:

– Тебе очень дорог этот цветок? Почему?

– Да, и мне очень дорог человек, который его подарил. Он должен быть в клинике, ему угрожает опасность. И не только ему. Я виновата перед ним, и перед многими невинными людьми. Как все исправить?

В то, что рассказала Самира, было трудно поверить. Психиатр много раз выслушивал от пациентов самые невероятные фантазии. История Самиры, скорее всего, вероятная, и не фантазия. Очень опасная история. Доктор понимал, что коллеги поднимут его на смех, если он поверит выдумке, не говоря уже о полиции. В этом случае Камил не сможет остаться в любимой профессии.

Психиатр просмотрел несколько историй болезней за последние месяцы.

И нашёл, что искал.

Дэн С., 29 лет, неженат. Первая госпитализация. Подозрение на острый шизофренический психоз. Подозрение на параноидальную шизофрению. Тяжёлая депрессия. Частичная амнезия… При поступлении называл себя по имени Амин… Лечащий врач Дора Фишман.

Насколько этично обращаться к главврачу во время её отпуска? Насколько серьёзна ситуация, если факты подтвердятся? А что, если из-за его нерешительности погибнут люди?

Камил продолжил внимательно изучать историю болезни музыканта, и наткнулся на докладную интерна Михаэля, ставящего под сомнения предварительные диагнозы пациента Дэна С.

Интерн заканчивал смену в отделении острой психиатрии, собирался домой, когда его вызвали по внутренней связи:

– Михаэль, это доктор Камил, мне нужна Ваша помощь. Давайте встретимся вечером сразу после работы. Это срочно.

– Нет проблем, док. Вы любите суши? Тогда через полчаса в «Джапанике».

Больше всего Камил боялся, что Михаэль не воспримет опасения старшего психиатра всерьёз. К тому же, прыгать через голову лечащего врача в клинике не было принято.

Интерн, казалось, с самого начала уже подтрунивал над коллегой:

– В нашей профессии свои издержки производства. Вам есть о чём рассказать? Кстати, повар-сушист, похоже, друз, а не японец. Но как братья-семиты не пытаются скрутить ролл, всё равно получится косяк.

Камил улыбнулся знакомой шутке.

Роллы, кстати, оказались неплохими, а Михаэль – терпеливым слушателем.

– Трудно давать советы старшему по званию, особенно женщине с амбициями, тем более, главврачу. Дэну при выписке назначено амбулаторное наблюдение. Есть шанс предложить ему повторную экспертизу и госпитализацию. Сложность в том, что он не мой пациент. Самиру необходимо спрятать, а пока попридержать в больнице. Я попробую через армейские связи выйти на «Шабак», службу госбезопасности. Сами мы не справимся, док.

Коллеги попрощались, сели в машины. Доктор Камил подъехал к новой высотке, где недавно купил современную просторную квартиру с видом на яхт-клуб и старинный морской порт. Это было элитное жильё, которое стоило не меньше, чем вилла в центре. Камил влез в долги и ссуды, но теперь, после нервного рабочего дня, мог наслаждаться прямо с балкона двадцать первого этажа заходящим в залив солнцем, корабельными мачтами и старинной крепостью.

– Добрый вечер, доктор, что-то Вы сегодня припозднились, приходил Ваш друг, – консьерж протянул Камилу пухлый конверт, – не дождался, просил передать эти документы и сказал, что зайдёт позже.

«Какие документы? Какой друг?», – доктор был в замешательстве, взял увесистый пакет и поднялся на лифте домой. Зайдя в квартиру, недоумённо смотрел на нежданное послание минут десять. Потом одел