На этом месте в гостиной зазвонил колокольчик: он извещал,«то ужин подан. Дюкло под общие аплодисменты сошла со своего Помоста, и всезанялись новыми удовольствиями, поспешно отправляясь на поиски тех, которыепредлагала Комю. Ужин должны были подавать восемь голеньких девочек. Они стоялинаготове в тот момент, когда все покидали гостиную, предусмотрительно выйдя нанесколько минут раньше. Приглашенных должно быть двадцать: четверо друзей,восемь «работяг» и восемь мальчиков. Не Епископ, все еще злясь на Нарцисса, непозволил ему присутствовать на празднике; поскольку все договорились быть междусобой взаимно вежливыми и услужливыми, никто и не подумал попросить отменитьприговор; мальчуган был закрыт один в темной комнате в ожидании момента оргий,когда его высокопреосвященство, возможно, помирится с ним. Супруги ирассказчицы историй быстро поужинали отдельно от всех, чтобы быть готовыми коргиям; старухи руководили восемью прислуживающими за столом девочками; всесели за стол.

Эта трапеза, гораздо более плотная, чем обед, былаобставлена с большой пышностью, блеском и великолепием. Сначала подали овощнойсуп с раковой заправкой и холодные закуски, состоящие из двадцати блюд. Затемих сменили двадцать горячих закусок, а тс, в свою очередь, сменили еще двадцатьдругих деликатесных горя чих закусок, состоящих исключительно из белого мясаптицы, дичи, поданной во всевозможных видах. За ними последовала подача жаркого, появилось все самое острое, что можно себе вообразить. Затем насталмомент холодных сладостей, которые вскоре уступили место двадцати шести блюдампреддесерта разнообразного вида и формы. Затем все убрали и заменили унесенноеполным набором холодны,. и горячих сладостей. Наконец, появился десерт, которыйпредставлял собой огромное количество фруктов, независимо от времени года;потом мороженое, шоколад, ликеры заняли свое место на столе. Что касается вин,то они менялись при каждой новой подаче; к первой – бургундское, ко второй итретьей – два разных вида итальянских вин, к четвертой – Рейнское вино, к пятой– Ронское, к шестой – игристое шампанское и греческие вина двух сортов с двумяразличными способами подачи. Головы друзей разогрелись. За ужином, в отличие отобеда, не было позволено слишком сильно ругать служанок: они, будучиквинтэссенцией того, что предлагало общество, должны были быть немного болееобхаживаемы; взамен этого позволялась огромная доза сальностей. Герцог,полупьяный, сказал, что он хочет пить лишь мочу Зельмир; он выпил два большихстакана, которые заставил ее наполнить, поставив на стол и усадив в своютарелку. «Какой подвиг – глотать мочу девственницы!» – сказал Кюрваль иподозвал к себе Фаншон: «Иди сюда, распутная девка, – сказал он ей, –я тоже хочу испить из того же источника». Склонив голову между ног этой старойколдуньи, он жадно проглотил нечистые потоки отравленной мочи, которые онаметнула ему в желудок. Наконец, речи стали горячей, касались различных стороннравов и философии, и я оставляю за читателем право думать, была ли улучшенаэтим нравственность обстановки. Герцог вознес хвалу распутству и доказал, чтооно заложено в самой природе, и что, чем больше он предается различнымотклонениям, тем больше он ей служит. Его мнение было всеми одобрено ивстречено аплодисментами; все встали, чтобы претворить на практике принципы,которые только что были установлены. Все было приготовлено в гостиной дляоргий: женщины были уже голые, они лежали на грудах изразцов на полу вперемешкус молодыми распутниками, с этой целью вышедшими из-за стола вскоре последесерта. Наши друзья вошли, шатаясь; две старухи раздели их, и они упалипосреди этого стада, как волки, которые нападают на овчарню. Епископ, страстикоторого были накалены до предела теми препятствиями, которые встали у него напути, захватил великолепный зад Антиноя, в то время как Эркюль вонзался в негосамого; побежденный последним ощущением и той важной и столь желанной услугой,которую несомненно оказал ему Антиной, он, наконец, изверг потоки семени, такиестремительные и едкие, что потерял сознание в экстазе. Пары Бахуса пересталисвязывать чувства, которые сдерживали приступ распутства, и наш герой послепотери сознания погрузился в такой глубокий сон, что его пришлось перенести впостель. Герцог со своей стороны тоже занялся делом. Кюрваль, вспомнив опредложении, которое Ла Мартен сделала Епископу, потребовал от нее исполнения инасытился до отвала в то время, как его обхаживали сзади. Тысячи прочих ужасов,непристойностей последовали за этими, и трое наших бравых чемпионов, посколькуЕпископ полностью отключился, три доблестных атлета, говорю я вам, всопровождении четырех «работяг» ночной службы, которых не было во время оргии икоторые пришли за ними, удалились с теми же женщинами, которые были с ними наканапе.

Несчастные жертвы их грубостей! Им, судя по всему, онинанесли гораздо больше обид, чем ласк, и, несомненно, внушили большеотвращения, чем удовольствия. Такова была история первого дня.

Второй день

Все встали, как обычно. Епископ, полностью оправившийся отэксцессов и с четырех утра уже обиженный тем, что его оставили спать одного,позвонил, чтобы Юлия и мужлан, который был предназначен для него, пришли изаняли свои посты. Они тотчас же появились, и распутник погрузился в их объятиясреди новых непристойностей. Когда был готов завтрак, по обыкновению, ваппартаментах девочек, Дюрсе нанес им визит, и новые юные прелестницы принеслисебя в жертву. Мишетта была повинна в одном особом грехе, а Огюстин, которойКюрваль повелел поддерживать себя весь день в определенном состоянии,находилась в состоянии совершенно противоположном: она ничего не помнила, нопросила извинить ее за это и обещала, что этого больше не произойдет; нокватрумвират был неумолим: обе были занесены в список наказуемых в первую жесубботу. Поскольку все были крайне недовольны неумелостью всех маленькихдевочек в искусстве мастурбации и раздосадованы тем, что не устранили дефектподобного рода накануне, Дюрсе предложил утром давать уроки по этому предмету:каждый по очереди будет вставать утром на час раньше; этот час для упражненийбыл установлен с девяти до десяти; итак, вставать, как я уже сказал, в девятьчасов, чтобы предаваться упражнению. Было решено: тот, кто будет выполнять этузадачу, должен сесть в центре сераля в кресло; каждая девочка, сопровождаемая инаправляемая госпожой Дюкло, лучшей мастурбаторшей, какая только была в замке,подойдет, чтобы упражняться на нем; в то же время госпожа Дюкло будетнаправлять их руки, научит той или иной скорости, которую необходимо придатьтолчкам в зависимости от состояния клиента, объяснит, как они должны держаться,какие позы принимать во время операции; были установлены определенные наказаниятой, которая на исходе первых двух недель не освоит в совершенстве это искусствонастолько, чтобы больше не требовалось уроков. Особо строго было рекомендовано,согласно принципам совокупления, держать головку члена открытой во времяоперации, и следить, чтобы вторая рука непрестанно занималась тем, что теребилабы все вокруг, следуя различным причудам тех, с кем они имели дело. Этот проектфинансиста пришелся всем по душе. Госпожа Дюкло, призванная по этому поводу,согласилась выполнить поручение; в тот же день она приспособила в аппартаментах«годмише», на котором девочки могли постоянно тренировать свою кисть, чтобыразвивать необходимую проворность. Эркюлю поручили вести то же самое занятие смальчиками, которые были гораздо более ловки в этом искусстве, чем девочки,потому что нужно было всего-навсего делать другим то, что они делают сами себе;им потребовалась всего лишь неделя, чтобы стать самыми приятнымимастурбаторами, каких только можно встретить. Среди них в это утро никто не далмаху, а пример Нарцисса накануне заставил отказаться почти от всех отпусков; вчасовне находились лишь Дюкло, двое «работяг», Юлия, Тереза, Купидон и Зельмир.Кюрваль много мастурбировал; он удивительно распалился этим утром с Адонисомпри посещении мальчиков; все думали, что он не выдержит, видя, как действуютТереза и два содомиста, но он сдержался. Обед прошел, как обычно; толькодорогой Председатель, слишком много выпив и напроказничав за трапезой, сновавоспламенился за кофе, который подавали Огюстин и Мишетта, Зеламир и Купидон,руководимые старухой Фаншон, которой, в виде исключения, приказали быть голой,как и дети. От этого контраста возник новый яростный приступ желаний у Кюрваля,и он дал себе волю (несколько поколебавшись в выборе) со старухой и Зеламиром,что наконец позволило ему пролить сперму. Герцог, со стоящим торчком членом,крепко прижимал к себе Огюстин; он орал, сквернословил, нес вздор, а беднаямалышка, вся дрожа, все время отступала назад, точно голубка перед хищнойптицей, которая подстерегает ее и готова схватить. Все же он довольствовалсялишь несколькими похотливыми поцелуями и преподал ей первый урок помимо того,который она должна была начать изучать на следующий день. Двое же других, менееоживленные, уже начали сиесту, и наши два чемпиона последовали их примеру; всепроснулись лишь в шесть часов, чтобы перебраться в гостиную рассказов. Всекатрены предыдущего дня были изменены как по сюжетам, так и по костюмам, и унаших друзей соседями по дивану оказались: у Герцога – Алина, дочь Епископа и,по стечению обстоятельств, как минимум, племянница Герцога; у Епископа – его невесткаКонстанс, жена Герцога и дочь Дюрсе; у Дюрсе – Юлия, дочь Герцога и женаПредседателя; у Кюрваля (чтобы проснуться и немного расшевелить себя) – егодочь Аделаида, жена Дюрсе, одно из тех созданий этого мира, которое он большевсего на свете любил доводить из-за ее добродетельности и набожности. Он началс ней разговор с нескольких дурных шуток и, приказав ей сохранять во времявсего вечера позу, отвечавшую его вкусам, но очень неудобную для этой бедноймаленькой женщины, пригрозил ей всеми последствиями своего гнева, если онаизменит позу хотя бы на миг.