непримиримым противником нацистов являлся лишь Советский Союз. Отсюда следовал логичный вывод – помощь СССР приведёт к разгрому нацизма. Заметим, что исходя из точно таких же соображений, в 1930-е годы стал сотрудничать с советской разведкой и потомственный британский аристократ Ким Филби, а также десятки людей из «высшего общества» по всему миру.

В июне – ноябре 1930 года Рудольф находился в командировке в Праге, и Ильзе пришлось напрямую контактировать с резидентом Центра в Берлине Яковом Брониным, имевшим псевдоним Абрам[217]. Херрнштадт представил Бронина своей невесте как «доктора Боша». Свои первые впечатления от встречи с Ильзе Бронин описал следующим образом: «Когда я её впервые встретил, ей шёл двадцать первый год. Стройная, выше среднего роста, с правильными чертами продолговатого лица и живыми серыми глазами, она была, бесспорно, красивой женщиной. На неё обращали внимание, потому что у неё были заметные черты сходства с популярной тогда в Германии киноактрисой Бригиттой Хелм».

Характеризуя позднее нового сотрудника, Бронин сообщал в Москву: «Беспартийная. Симпатизирует коммунистической партии. Работает с нами по убеждению. По профессии секретарь-машинистка главного редактора “Берлинер Тагеблатт” Теодора Вольфа. Связи ограничены составом редакционных работников. Главная связь – хорошие отношения с Вольфом, который ей доверяет и многое рассказывает»[218].

В Центре сначала полагали, что задача Ильзе будет заключаться лишь в помощи Рудольфу, но, по достоинству оценив острый ум и аналитические способности девушки, стали думать о её самостоятельной роли. В 1932 году представился случай внедрить Ильзе в немецкую военную разведку, но в конце концов решили не рисковать: уж очень серьёзную проверку проходили кандидаты на службу в абвере.

После эмиграции Вольфа Ильзе лишилась своего главного источника информации. Что касается Херрнштадта, то он в это время находился в качестве корреспондента в Москве, где кураторы из РУ рекомендовали ему писать побольше статей антисоветского содержания, чтобы заслужить доверие новых берлинских властей. Кстати, этому способствовала и «высылка» Херрнштадта из Москвы в качестве адекватного ответа на недопущение журналистов «Правды» и «Известий» на процесс в Лейпциге, где судили лидера болгарских коммунистов Георгия Димитрова. Херрнштадт вернулся в Варшаву: там он работал корреспондентом нескольких немецких газет.

Между тем в самой Германии нацисты начали с удвоенной силой преследовать инакомыслящих, прежде всего коммунистов. Попал в эту мясорубку и сводный брат Ильзе Курт: штурмовики из СА арестовали его и зверски избили, сломав челюсть. Три месяца Курт пролежал в больнице. Гестапо подбиралось и к Ильзе, но компромата на неё не находилось. После бегства Вольфа Штёбе переехала в Бреслау и устроилась на работу в газету «Бреслауэр Нойесте Нахрихтен». Чтобы «понравиться» нацистам, Ильзе начинает писать статьи о «бесправном» положении немцев в странах Восточной Европы. Она пытается устроиться корреспондентом немецких газет в Бухаресте, но безуспешно – её не берут без журналистского образования.

В это время Штёбе по заданию Стигги, несмотря на плохое состояние здоровья, посещает в качестве курьера различные европейские страны – Австрию, Швейцарию, Францию, Италию, Польшу, Румынию, Чехословакию[219]. Одна из командировок в Прагу заканчивается международным скандалом, который, как ни странно, идёт разведчице на пользу. Дело в том, что газета «Лидове листы» заподозрила Ильзе Штёбе в сотрудничестве с фашистами, о чём и опубликовала заметку «Красивая дама из Берлина – сообщница гестаповского агента Бертольда». Правда, 9 ноября 1935 года газета извинились перед Штёбе, скандал замяли, но Центр решил командировки в Чехословакию прекратить. Для девушки это был удар: во время посещения Чехословакии она иногда встречалась с Херрнштадтом.

В июле 1936 года во время летних Олимпийских игр в Берлине Ильзе познакомилась с богатым швейцарцем, главным редактором газеты «Тургауэр Цайтунг» Рудольфом Хубером, который был старше её на 12 лет. Они начали встречаться. Хубер, очарованный умной и красивой девушкой, предложил ей руку и сердце. Ильзе могла принять предложение и уехать в спокойную, сытую, нейтральную Швейцарию, но она решила продолжить борьбу. В 1938 году Хубер серьёзно заболел, и Ильзе навещала его в Швейцарии. 7 января 1940 года он скончался у неё на руках. Позднее Ильзе вспоминала, что последние мысли и слова Хубера адресовались ей. Впрочем, не только слова.

Хубер оставил Ильзе практически всё своё имущество. Он писал в завещании, что с радостью назвал бы Ильзе своей женой[220]. Родственники Хубера всеми силами старались не допустить, чтобы наследство уплыло в чужие руки, и написали на Ильзе анонимку в полицию, обвинив её в шпионаже в пользу Польши. Чтобы не раздувать скандал, Ильзе вернула издательский дом семье Хубера, однако загородный особняк, судя по кадастровым записям, остался за ней. Впрочем, жить ей в нём не довелось.

В ноябре 1935 года Центр направил разведчицу в Варшаву на помощь, а в случае необходимости, и на замену Херрнштадту, который вот-вот мог лишиться работы. Дело в том, что министерство пропаганды Геббельса потребовало увольнения всех журналистов евреев, но посол Германии в Польше фон Мольтке, как многие немецкие аристократы недолюбливавший «выскочек-нацистов», ценил Херрнштадта и не спешил выполнять геббельсовские указы. Однако в марте 1936 года «Берлинер Тагеблатт» все же вынуждена была Рудольфа уволить.

Над Ильзе также нависли неприятности. Кроме швейцарских, она хотела работать и на германские газеты, что значительно улучшило бы их с Рудольфом материальное положение, но то же ведомство Геббельса, несмотря на ходатайство пресс-атташе германского посольства в Варшаве, не только отказало в этой просьбе, но и предписало установить наблюдение за Штёбе, писавшей для запрещённых в рейхе швейцарских газет.

Тем не менее журналистка не сдаётся. В феврале 1938 года она обращается к известному нацисту Э. Кульшевски, представителю Германского союза прессы[221] в Варшаве, с просьбой помочь ей по материальным соображениям перейти на работу в немецкую газету. Как ни странно, Кульшевски помог. Когда немецкая газета «Франкфуртер Генеральанцайгер» стала подыскивать корреспондента в Варшаве, посольство и местная организация НСДАП рекомендовали Штёбе. Причём парторганизация нацистов даже похвалила её за работу на швейцарские «немецкоговорящие газеты»: она, мол, распространяет через них нужную Германии точку зрения на положение в Польше.

Такая симпатия местной организации НСДАП во многом объяснялась тем, что Ильзе в начале 1939 года «согласилась» занять в ней пост референта по культурным вопросам. Её задача заключалась обычно в том, чтобы помогать выступавшим на партийных собраниях секретаршам и жёнам сотрудников посольства Германии грамотно и в нужном направлении излагать свои мысли. «Общественная работа» себя оправдала, и в марте 1939 года Ильзе стала корреспондентом сразу трёх немецких газет. А уже 19 мая «Франкфуртер Генеральанцайгер» поместила на первой полосе материал своей варшавской корреспондентки «Польша нервничает» за подписью «И. Шт.».

Между тем