ее выбор. Но я же ее не осуждаю, я так же завязывала.

А потом увидела мужа, выходящего из квартиры Кристины. Тогда я была растеряна, во мне кипели разные чувства, и я не сразу смогла себе признаться, что по сравнению с худенькой соседкой в алом халатике я выглядела домашним разношенным башмаком.

И во мне с тех пор что-то переклинило. Не хочется с утра собираться, но я крашусь и укладываю волосы, потому что мне страшно снова превратиться в башмак.

Это потом я заметила, что лоск соседки не такой уж идеальный, когда увидела ее в простой футболке и лосинах. А позже увидела еще и ее грязные тапки. Ее безупречный образ в моей голове испортился, а страх стать башмаком усилился.

Идею Ирины посмеяться надо мной и пошатнуть и без того мою уничтоженную изменой самооценку никто не поддерживает.

Ира злится, но не отступает. Набирает воздуха в легкие, хочет снова что-то сказать, но неожиданно глотает воздух и переводит взгляд чуть в сторону от меня.

— Что стоим, бездельницы? — за моей спиной раздается голос Суворова.

Ирина тут же меняется в лице и улыбается:

— Доброе утро, Захар Олегович!

— Ага, — хрипит он и останавливается рядом со мной. Напрягаюсь до последней клетки своего тела, когда Суворов кончиками пальцев дотрагивается до моей поясницы и слегка барабанит ими. — Пошли со мной.

Он смотрит вдаль, и я не сразу понимаю, кому именно был адресован приказ. Медлю. А Захар, убрав руку, шагает мимо Ирины и на ходу бросает:

— Катя…

Отмираю. Спешу за ним. Будь моя воля, я бы к Суворову вообще не подходила. Но он босс, который платит мне деньги. А они мне теперь жизненно необходимы. Я осталась без мужа. Теперь только я могу о себе позаботиться.

В кабинете Захар бросает на стол ключи от своей машины и падает в кресло.

Я, осторожно прикрыв дверь, стою у порога. Близко подойти к Захару не решаюсь.

Он скользит по мне внимательным взглядом и шумно выдыхает.

— Квартиру сняла?

— Да, — несмело киваю, не убирая ладонь от дверной ручки.

— Хорошо… — задумчиво отвечает и, не сводя с меня глаз, почесывает подбородок. — В ресторан поедем?

Его вопрос сбивает с толку.

— Простите… что?

— В ресторан со мной поедешь? — тверже повторяет он.

Я теряюсь. Он снова вынуждает ему отказать. Я же ясно выразилась в прошлый раз. Или Захар думает, что за выходные что-то могло измениться?

Но сказать ему жестко я все же не решаюсь. Он совсем не из тех, кто терпит отказов. Суворов кажется мне очень страшным в этом плане мужчиной и иногда агрессивным.

— Я не могу, у меня работа, — возражаю тактично.

И беззвучно молюсь, чтобы Суворов понял. Если бы я искренне хотела поехать с ним, то согласилась бы сразу же, не раздумывая. Может быть, еще в ладоши похлопала от восторга.

— Я отпущу тебя раньше. Не переживай, — настаивает на своем.

— Захар Олегович, — шепчу я, опустив взгляд, — я с мужем развожусь, сейчас совсем не то настроение, если честно…

— Так оно у тебя и не изменится. Пока будешь думать о нем, — ухмыляется.

Он замечает, как мне неловко и стыдно об этом говорить, оправдываться. Захар неглупый мужчина, но ему будто нравится так испытывать меня.

Не нахожусь с ответом, но меня спасает…

Ирина. Она открывает дверь, и я вынужденно отхожу в сторону, впуская девушку в кабинет. Суворов мрачнеет.

— Захар Олегович, — щебечет она, — все в порядке?

— Да, — рычит Суворов и взмахивает рукой, говоря мне, — ладно, иди, а ты останься, — приказывает Ирине.

Я облегченно выдыхаю и очень быстро вылетаю из кабинета.

Когда оказываюсь в коридоре, слышу, как щелкнул замок на двери кабинета. И мне вроде бы нужно убраться, но я почему-то задерживаюсь. На цыпочках, чтобы не стучать каблуками, крадусь к двери и прислоняюсь к ней ухом.

— Раздевайся, — в повелительном тоне рычит Суворов.

А я округляю глаза от шока, слыша какие-то шорохи.

— Мне на стол ложиться? — спрашивает Ира.

— Да.

Вскоре я слышу тихие стоны Ирины и отчетливые шлепки тел. Зажимаю ладонью рот и резко отхожу от двери, будто она сейчас под электрическим напряжением. Захар и Ира любовники… Или кто они друг для друга?

Спускаюсь в бокс.

На душе остается грязный осадок.

Если Суворов уже спит с Ирой, то зачем ему я? Мало одной?

У Захара нет обручального кольца, но есть золотая печатка на безымянном пальце. Мне непонятно, женат он или носит ее, чтобы бить в челюсть неугодным людям. А спрашивать у босса о его семейном положении я стесняюсь.

Да и зачем мне знать?

Суворов же может ответить «нет» при любом раскладе. А в паспорт я к нему не полезу. Захар может быть холостяком, а может, его дома ждет законная супруга.

Мужчины — отличные лжецы и манипуляторы.

Я поняла это, когда открылась правда об измене Тимофея. Он крутил роман с соседкой, и при этом никак не выдавал себя. Врал мне прямо в глаза. И если бы я тогда не увидела мужа с соседкой, даже не знаю, насколько далеко бы зашел грязный обман.

Вдруг бы Тим продолжал мне врать и параллельно водить своего ребенка в садик? Школу? А я бы так и жила в розовых очках…

Ирина тоже хороша.

Она явно не жена Суворова. Я вообще не представляю, кто она для него.

По телефонным разговорам коллеги я поняла, что у нее есть гражданский муж, вроде бы его Пашей зовут. Ира жаловалась мне, что все мужики кобели, и при этом сама крутит с Захаром Олеговичем.

Жесть.

Остаток рабочего времени лишний раз стараюсь не разговаривать с Ирой, а она ведет себя как ни в чем не бывало.

График с восьми утра до десяти вечера оказывается изматывающим.

Я выхожу на улицу, когда уже темно. Из-за усталости мысли о Захаре забываются. В голове единственное желание — поскорее вернуться в студию, перекусить и упасть на диван. Наверное, он уже не будет мне казаться жестким и неудобным. Сейчас я готова лечь даже на стог сена.

Бреду по улочке.

Останавливаюсь возле пешеходного перехода.

Автомобиль притормаживает, пропуская меня.

Шагнув на зебру, ловлю себя на странном чувстве. Мои руки, ноги, спина словно начинаю гореть, а сердце охватывает тревога. От усталости я не сразу понимаю причину. Интуитивно поворачиваю голову к машине.

Ее яркие фары ослепляют, щурюсь, но мне удается увидеть номера притормозившего автомобиля.

Колотящееся сердце подпрыгивает до самого горла.

Тимофей. Это он.

Ускоряю шаг и почти бегу по переходу.

Демидов резко трогается с