2. Осознайте, что в данный момент вы замечаете окружающие вас звуки, визуальные образы, проявляющиеся в теле тактильные ощущения. Уделите осознаванию телесных переживаний несколько мгновений.

3. Затем мысленно отступите на шаг назад и породите понимание: «Тот факт, что я осознаю эти ощущения, возможен благодаря осознаванию, благодаря самой способности знать». Покойтесь в этом понимании несколько мгновений.

4. Если вы хотите продолжить упражнение, вернитесь вниманием к ощущениям или звукам, но в процессе наблюдения частью ума старайтесь помнить: «Каждый акт постижения происходит благодаря осознаванию. Я не просто осознаю объекты – я также знаю, что происходит сам процесс познания».

5. Прежде чем завершить упражнение, ощутите радость по поводу наличия самой способности осознавать, радость по поводу наличия осознавания. Пробудив в уме свежесть, вернитесь вниманием к тому, что вас окружает, и продолжайте чтение или другие дела.

Это упражнение отличается от практик, в которых с помощью обнаженного ведения мы развиваем способность к сосредоточению, – от так называемых медитаций сосредоточения без опоры[15]. Оно также отличается от методов, позволяющих проникнуть в глубинную природу ума – отсутствие фиксированного существования. Тем не менее даже эта простая техника может принести нам большую пользу: она уже учит нас на шаг отступать от самих переживаний, позволяет заметить основополагающую функцию нашего сознания и увидеть, что познающесть ума всегда с нами. Однако что же эта функция ума познаёт? Какова природа явлений, которые мы воспринимаем и осмысляем?

Все внешние объекты, познаваемые нашим ведением, предстают перед нашим сознанием через умственные голограммы. На техническом языке индо-тибетской модели ума это отображение называется видимостью[16] (тиб. нангва). В отличие от голограмм в общепринятом понимании, видимости в сознании отображают объекты, которые относятся не только к визуальной сфере, но и к звукам, запахам, вкусам и ощущениям. Таким образом, все внешние объекты – объекты пяти органов чувств – мы воспринимаем не напрямую, а через их отображения в уме. К видимостям же относятся и все наши умственные переживания: например, мысли, сновидения и воспоминания.

Можно привести аналогию: наше сознание представляет собой огромный сферический кинотеатр, в котором свойство ясности[17] ума – это проектор, осознавание (как другое свойство ума) – это зритель, а все проецируемые на стены образы – видимости, из которых складывается наш опыт.

Одним из выводов из подобной аналогии может служить предположение, что явления и условная реальность вообще не существуют: «Все иллюзорно, все есть лишь проекции ума, а потому ничто не имеет значения», – думают некоторые новички. Тем не менее подобные утверждения некорректны. Аналогия не подразумевает, что кирпичные стены, автомобили, деревья лишь галлюцинация, не имеющая никакой функциональной мощи. Кирпич, упавший на ногу, может повредить наши кости и мягкие ткани. Съеденная слива частично утолит наш голод. Слово видимости не отрицает существования явлений и относительной реальности, а лишь указывает на то, что мы познаём мир только с помощью образов в сознании, при их посредничестве, через их призму. Утверждать, что кирпичные стены состоят из атомов, справедливо – но вот их образ, который познаётся нашим умом, соткан из светоносной силы самого сознания.

Давайте на мгновение остановимся. Прямо сейчас в сфере нашего опыта проявляются триллионы видимостей, которые можно разбить на шесть основных категорий: визуальные, слуховые, обонятельные, вкусовые, осязательные и ментальные. Цвет листвы, звуки проезжающих машин, аромат сирени, вкус дыни, ощущения в левой пятке и в правом виске, образы из воспоминаний – все это различные виды видимостей, которые познаёт наше ведение.

Работая над текстом этой главы, я вижу рядом с собой чашку с чаем и чувствую его остаточный вкус. Я ощущаю рельеф компьютерных клавиш (вопреки нереалистичному представлению о том, что буддийские монахи в XXI веке пишут книги на бересте), вижу игру электрического света на окружающих меня объектах. Я слышу мерное гудение холодильника, а иногда и топот маленьких собачьих лапок в квартире выше. Кроме того, я порождаю и осознаю концептуальные мысли, которые складываются в этот текст, и даже могу заметить свою основополагающую мотивацию – те устремления, которые побуждают меня продолжать эту работу.

Нейтральное, то есть открытое и избегающее спонтанных реакций наблюдение за видимостями текущего мгновения – один из главных способов применения осознанности, или внимательности, в популярном психологическом понимании. Эта интерпретация, во многом уходящая корнями к концу XIX – началу XX века, получила распространение благодаря активности бирманских, индийских и западных учителей, которые стали связывать внимательность с присутствием в текущем мгновении и намеренным отказом от вынесения суждений.

Популярное определение осознанности во многом связано с исследованиями американского врача Джона Кабат-Зинна – одного из первопроходцев в использовании практик медитации в клинической сфере. Он описывает осознанность как «намеренное, ежемгновенное, не выносящее суждений осознавание всего, что происходит в настоящий момент». Таким образом, мы намеренно внимаем тому, что происходит здесь и сейчас, избегая категоричных суждений, а в некоторых вариациях практики – и умственных ярлыков как таковых. Мы также не позволяем своему вниманию отвлекаться на прошлое и будущее. Мы покоимся в ясности текущего мгновения, в равной степени отпуская мнения о видимостях и суждения о переживающем эти видимости «я». Подобная форма осознанности – одна из множества полезных форм, которые мы могли бы придать своему осознаванию: из обнаженного ведения мы лепим нейтральное, невовлекающееся наблюдение, которое направляем на видимости текущего мгновения.