Ухмылка Толливера была чуть ли не глумливой. Всего на мгновение я почувствовала к нему сильную антипатию. Брат вскочил и начал расхаживать по палате.

— Вероятно, он ждет не дождется, когда же его бабушка умрет. Тогда он сможет прекратить возить ее повсюду и вместо этого стать твоим агентом.

— Толливер!

Он замолчал. Наконец-то.

— Ты говоришь ужасные вещи, — обиделась я. — Мы, без сомнения, видим порочную сторону человеческой натуры, снова и снова. Но хочется думать, что мы не стали от этого прожженными циниками.

— Ты ничего не замечаешь, — тихо произнес он.

— Ты замечаешь то, чего нет, — буркнула я. — Я не идиотка. Я знаю, что нравлюсь Манфреду. Я знаю также, что он любит свою бабушку и не вытащил бы ее, слабеющую, из дома в холодную погоду, если бы она не велела так поступить.

Толливер не поднимал головы и не встречался со мной глазами. Я чувствовала, что балансирую на грани и вот-вот скажу то, что столкнет нашу маленькую бочку в водопад, — то, чего я никогда не смогу взять назад. А Толливер страдает от какой-то своей ноши. Я умела читать секреты мертвых, но не могла сказать, о чем в этот момент думает мой брат. И не была до конца уверена, что хочу это знать.

— То далекое Рождество, которое праздновали только мы, было очень хорошим Рождеством, — повторил Толливер.

А потом вошла сестра, чтобы измерить мне температуру и давление, и момент был безвозвратно упущен. Толливер поправил мое одеяло, я откинулась на подушки.

— Снова идет дождь, — заметила медсестра, бросив взгляд на серое небо. — Не думаю, что он когда-нибудь прекратится.

Ни у меня, ни у Толливера не нашлось на это ответа.

Днем пришла шериф.

На ней была тяжелая уличная одежда и заляпанные грязью сапоги. Не в первый раз мне на ум пришло, что существуют места, где еще хуже, чем в этой больнице. Одним из таких мест было то, где раскапывали почти замерзшую землю в поисках улик, вдыхая вонь тел в разной степени разложения, выкладывая плохие новости семьям, которые неделями, месяцами, годами ожидали услышать что-нибудь о своих пропавших мальчиках. Да, в самом деле, лежать с сотрясением мозга и сломанной рукой в госпитале Доравилла было куда предпочтительнее.

Возможно, шериф думала так же.

— Я поблагодарю вас, если вы будете держать ваших ищущих контактов с потусторонним друзей подальше отсюда, — сердито начала она, раскусывая каждое слово, как кислые лимоны.

— Простите?

— Вашу подружку-медиума, как там ее зовут.

— Ксильда Бернардо, — произнес Толливер.

— Да, она явилась в участок и устроила там сцену.

— Какую именно сцену? — спросила я.

— Поведала всем, кто слушал, как она предсказала, что вы найдете тела, как она послала вас сюда, как она знала, что вы будете ранены.

— Все это неправда, — заявил Толливер.

— Я и не считаю это правдой. Но она напустила туману в дело. Знаете… Когда вы сюда явились, конечно, все мы скептически относились к затее и предполагали самое худшее. Но потом вы проявили свои способности. Вы и вправду нашли тела мальчиков, и мы знаем: вы не могли заранее получить сведения о том, где они захоронены. По крайней мере, если такие сведения у вас были, мы не смогли выяснить, как вы раздобыли их.

Я вздохнула, пытаясь сделать это украдкой.

— Но вот появилась эта женщина со своим странным внуком. Она давала представление, а он просто улыбался.

Конечно, ничего другого ему не оставалось.

— К тому же она выглядит так, будто в любую минуту упадет замертво. По крайней мере, вы все прибавляете дохода нашей больнице, — более жизнерадостно добавила шериф.

В дверь тихо постучали, и она отворилась — на пороге стоял здоровяк с поднятыми кулаками.

— Привет, шериф, — удивленно сказал он.

— Привет, Барни, — ответила она.

— Я помешал?

— Нет, входи, я как раз собиралась уходить. Возвращаться в холод и сырость. — Шериф встала и начала натягивать перчатки.

Я думала: зачем она приходила? Пожаловаться на Ксильду? Слишком мелкая причина. В конце концов, что мы могли с ней поделать?

— Вы заглянули сюда, чтобы вышвырнуть мисс Коннелли из больницы? — спросила шериф.

— Ха-ха. Не-а, это визит вежливости. Я обхожу всех пациентов, после того как они пробудут здесь день, чтобы убедиться, что с ними все в порядке, а также выслушать жалобы… Иногда, бывает, слышу даже комплимент. — Он широко улыбнулся. — Барни Симпсон, администратор больницы, я к вашим услугам. Вы мисс Коннелли, как я понимаю.

Он очень осторожно потряс мою руку, поскольку я была больной.

— А вы?.. — Он протянул руку Толливеру.

— Я ее менеджер, Толливер Лэнг.

Я постаралась не выдать своего изумления. Никогда еще я не слышала, чтобы мой брат представлялся подобным образом.

— Я, конечно, не должен спрашивать, наслаждаетесь ли вы двое пребыванием в нашем маленьком городке, — сказал Симпсон.

Он выглядел таким печальным, как будто был таким всегда. Высокий и плотный, с густыми лохматыми волосами, администратор мог улыбаться так широко, что эта улыбка казалась его естественным выражением.

— Все мы сейчас горюем, но какое облегчение, что молодых людей наконец-то нашли.

Раздался новый стук в дверь, и вошел еще один мужчина.

— Ох, простите! — сказал он. — Загляну в другое время.

— Нет, пастор, входите, я зашел, только чтобы проверить, нет ли у этих людей вопросов о больнице и оказанных ею услуг — обычные дела, — поспешно произнес Барни Симпсон.

Правда, у него еще не было шанса выполнить ни одно из этих обычных дел.

— Я должна вернуться на место раскопок, — сказала шериф Рокуэлл.

Не было необходимости уточнять, на какое именно место. В Доравилле оно было только одно.

— Что ж, тогда…

Новый посетитель оказался настолько же нерешителен, насколько Симпсон — самоуверен.

Пастор был невысоким, примерно пяти футов ростом, бледным и худым, с чистой кожей и улыбкой счастливого ребенка. Он потряс руки обоим уходящим посетителям, а потом сосредоточил внимание на нас.

— Я пастор Доук Гарланд, — представился он, и мы снова прошли через ритуал рукопожатия.

Я начинала уставать здороваться с людьми.

— Я служу в баптистской церкви Горы Ида рядом с шоссе сто четырнадцать. На этой неделе я священник в больнице. Мы исполняем эти обязанности по очереди с местными священниками, и вам, люди, не повезло, что вы получили меня. — Пастор улыбнулся ангельской улыбкой.

— Я Толливер Лэнг, сопровождаю эту леди, Харпер Коннелли. Она находит тела.