И надо же так случиться, что на ступенях кинотеатра стояла… Светлана в новеньком голубеньком костюмчике, растерянно-пугливо озираясь по сторонам.

— Света, добрый вечер, а что ты здесь делаешь? — фальшиво удивилась Люся.

— Да я, Людмила Сергеевна, хотела в кино, — доверчиво исповедалась Светлана, — но билетов в кассе нет. Вот и ловлю лишний билетик, может быть, повезет.

— Какая удача! — радостно воскликнула Люся, — а у нас как раз — лишний билет. Познакомься, это мой муж и мой племянник. Мальчики, это Светлана, она работает со мной.

Сергей сидел рядом с этой новенькой, чистенькой Светланой, наблюдая за ней уголком глаза. Фильм был, по его мнению, так себе, что-то слащавое, водянистое, будничное. Ностальгия по уходящему в прошлое глухому деревенскому бытию. А Света, сцепив на коленях руки, уставилась на экран, время от времени доставая откуда-то платочек с острым запахом духов и вытирая катящиеся слезы. Сергей еле досидел до конца. Когда зажегся свет и все потянулись к выходу, неловко толпясь и переступая, он невольно дотронулся до впереди стоящей Светланы, а та оглянулась и вздрогнула, как ужаленная. «Тоже мне недотрога», — неприязненно подумал Сергей.

Этим вечером ветерок дул с гор, отгоняя индустриальные запахи, и после смрадной духоты зрительного зала свежий воздух хотелось пить полной грудью.

— В такой вечер не хочется идти домой, — сказала Люся, — особенно после такого фильма. Давайте погуляем. Кстати, проводим Светлану домой. А фильм очень хороший, — тараторила она. — Мы же жили в Белоруссии, и я должна вам сказать, что вся простота и сердечность белорусской жизни передана очень точно и верно.

Молодые — Сережа и Светлана — молчали, и Люся забеспокоилась. Так долго и тщательно подготовленный план может дать осечку. Нужно что-то срочно предпринять.

— Ой! — вдруг остановилась она. — Я совсем забыла, что договорилась о встрече с соседкой после кино, она меня уже ждет. Давайте поступим так: мы бежим домой, а Сережа, так и быть, проводит Свету.

Увы, Люсина инициатива не сработала. Сергей просто не знал, о чем можно говорить с этой простушкой. Аккуратненькая, скромненькая, тихонькая мышка, она была ему совсем не интересна. Проводил до подъезда, пытался по дороге выдавить что-то про погоду. Она отвечала односложно, и Сергей вздохнул облегченно, когда дошли до дома, благо это оказалось недалеко.

***

— Серега, а Серега, твой этот родственник тово… Тю-тю…

— Что тю-тю? — не понял Сергей.

— А то, что уволят его, в смысле снимут с работы.

— Это за что же?

— Да ни за что. Просто не дадут ему работать.

— Как же так? — недоумевал Сергей. — Сам же говорил, что он толковый директор и не чета прошлому.

— Так-то оно так. При нем завод по-другому заработал, и люди стали больше получать, и премии каждый месяц, и план выполняем, и порядок на заводе установил железный, и штурмовщина эта проклятая прекратилась, а только дорогу он перешел кое-кому. Наш прежний директор Евсеич выжал с завода все, что мог, я уж не знаю, то ли он металл продавал на сторону, то ли взятки с заказчиков брал, люди разное болтают, только не случайно он в горком слинял. Евсеич на место директора хотел своего главного инженера пропихнуть, Сенчина. Вот уж обалдуй этот Сенчин! Пустое место, только свой в доску, и они вдвоем продолжали бы доить завод, на охоту в рабочее время ездить. А тут твоего родственника из Москвы неожиданно прислали, он бездельников и пьяниц с завода повыгонял, своих людей поставил. Только Евсеич ему не простил, копал под него, что уж он там накопал, не знаю, только теперь, когда Евгений Исаевич в отпуск уехал, эта шобла в его отсутствие все подготовила, чтобы его снять. Так на заводе говорят. Многие жалеют директора, хороший он человек, честный, работать при нем стало легче, заработки поднялись. Только нас ведь не спрашивают, дела там, наверху, творятся, — Володька пальцем указал в потолок.

Разговор этот происходил на кухне директорской квартиры. Хозяева уехали в отпуск в Крым (три года уже дядя Женя работал как проклятый без отпуска). Сергей остался за хозяина в квартире, конечно, с кучей строжайших инструкций от Людмилы Сергеевны. А на заводе товарищи по работе, слесари-электрики Володька и Максим, вцепились в него мертвой хваткой:

— Третий месяц работаешь, а прописку зажал. У нас на Урале так не положено. Работать ты, похоже, умеешь, дело знаешь, а вот без прописки тебе дороги не будет, так и знай.

— Ладно, — уступил Сергей, — будет вам прописка, только чтобы все аккуратно было.

После работы закупились в магазине вином, какой-никакой закусью и завалились в директорскую квартиру. Володька с Максимом робели, думали, что там шикарно и богато. А вот мы расскажем на заводе, как живет директор! Но все оказалось скромно и даже бедновато, никаких ковров и чешской мебели, простой стол на кухне, советские табуретки, холодильник «Саратов» с пустыми полками, телевизор «Электрон» черно-белый. Ребята разочарованно бродили по полупустым комнатам. Только книг было много да лыжи в углу классные, да несколько картин на стенах. Картины небольшие, но тоже были классные, настоящие, не какие-нибудь репродукции, Володька понимал в этом толк. Оказалось потом, что рисовал их, эти картины, Сергей. Володька даже присвистнул: «Ну ты даешь, Серега! Настоящий художник!»

— Да, не богато, — заключил Максим, — а мы-то думали: директор! Директор! У нас начальник цеха лучше живет. Я у Жандарова из цеха обработки дома был, он просил проводку на кухне наладить. Так у него куда богаче!

В общем, получалось, что директор был нормальным человеком, с завода ничего не тянул, да и Серега — хороший малый, вот Володька и разоткровенничался.

— И еще я тебе, Серега, скажу: уйдет твой родственник — тебе тоже лучше будет уйти с завода. Эти крысы, что придут командовать, никого не пощадят, и тебе тоже не поздоровится.

Скрыть от тети Люси по возвращении из отпуска домашнюю пьянку, конечно, не удалось. Плохо мытые стаканы со следами вина, пустые бутылки, забыл выбросить. Отчитала как мальчишку. Но не до этого было. Сразу, как приехал из Крыма Евгений Исаевич, нагрянула на завод комиссия с заданием, накопали предостаточно. Председатель комиссии заперся с директором в кабинете и посоветовал ему написать заявление, уйти по собственному желанию.

— Я Вам, Евгений Исаевич, рассказать всего не могу, сами понимаете, но работать Вам здесь не дадут, замучают проверками и выговорами. Решайте сами.

5

Сергей ехал домой. Всего четыре месяца провел он на Урале, но за эти месяцы произошло нечто, изменившее его. Точно содрали старую, заскорузлую, больную кожу, и теперь нарастала новая, живая, ранимая. Нижний пруд, освещенный