тоже достаточно большой. Она смотрела на деревню. Никаких знаков она никому не посылала, никаких пассов руками не делала. Это меня немного успокоило. И нас она, по всей видимости, не заметила.

— Может мне спуститься и подойти к ней? — Спросил Сакатов.

— Подожди, если начнёт собираться, тогда и пойдём к ней оба.

— Тебе не кажется странным, что она пришла с грозой? — Сакатов выжидательно посмотрел на меня — Очень подозрительно, ты не находишь?

— Знаешь, мне всё тут кажется подозрительным с первого дня. Растение, ставшее зверем, а теперь и женщина, пришедшая с грозой. Она может ещё до грозы пришла, да мы с тобой болтали, вместо того, чтобы следить за местностью.

Сакатов хотел мне что-то возразить, но благоразумно промолчал. Но недолго, и снова о наболевшем:

— И всё-таки Оля, ты ведь знаешь, сколько существует женщин, которые занимаются колдовством! Мне даже страшно порой. И эта мне кажется очень подозрительной.

Я усмехнулась про себя, кто бы сомневался! Уважаемый Алексей Александрович, после нашего недолгого знакомства с настоящей ведьмой, как я и думала, теперь в каждой женщине будет видеть ведьму.

Мне пришло сообщение: «Мы её видим, сидите тихо, вас слышно». Я показала сообщение Сакатову, он вздохнул, и мы снова стали наблюдать за женщиной, но уже молча.

А ветер, тем временем, всё крепчал и крепчал. У нас сдуло с крыши упаковку с остатками печенья. Зато стало прохладно, хотя крыша всё равно оставалась горячей. Деревья вокруг нас зашумели, предчувствуя грозу.

Женщина взяла в одну руку пакет, а в другую сумку, и пошла в деревню. Она шла не спеша, не прячась, и не озираясь. Как если бы просто вышла из дома и по знакомой улице пошла в ближайший магазин. Хотя я была уверена, что в деревне она была впервые. Мы дождались, пока она прошла мимо нас, и я написала Ивану: «Идёт в деревню. Мы остаёмся на месте, следите». Он мне ответил: «Мы видим».

Женщина повернула на улицу, которая вела к магазину, потом пропала из виду. На нас пали первые капли дождя.

— Оля, я пойду, схожу к бабушке за какой-нибудь клеёнкой. Иначе через минуту мы все до нитки промокнем.

— Не слишком ли это нагло, сначала попить, потом поесть, потом укрыться?

— А кому сейчас легко? — Он снова начал спускаться с крыши. Я услышала, как загрохотали ящики, видать ловкость уже не та. Он чертыхнулся, потом составил ящики на место и пошёл к соседнему дому.

Мне снова пришло сообщение: «зашла в магазин, купила конфет, кекс, вазу». Вазу? И вдруг меня осенило! Так она не знает, что её сестра погибла! Ей не дозвонились, или ещё по какой другой причине. И тут же другая мысль. А откуда она шла? Почему не со стороны железнодорожной станции?

Показался Сакатов, он закинул на крышу рулон полиэтиленовой плёнки, потом сам залез.

— Она этим грядку огуречную закрывает, попросила, чтобы пользовались осторожнее, чтоб не порвали.

Вовремя он принёс плёнку, только мы её раскатали, как дождь уже беспрестанно молотил по нам, а ветер пытался вырвать её из наших рук. Я показала Сакатову сообщение от Ивана, и сказала ему свои догадки о вазе. Как ни странно, но он со мной согласился.

— Да, зачем ей ваза, если это не подарок сестре! — Задумчиво сказал он. — А может просто она почувствовала что-то? Потянула её сюда. Ведь они родные сёстры.

Снова пришло сообщение: «Дошла до дома ЛюдТер, там опечатано, мы её привезли к Татьяне».

Следом сообщение от Ильи: «Куда мне?» Я ему написала: «К Татьяне. Помнишь?»

Он ничего не ответил, значит помнит. А если не помнит, то спросит.

— Тут дырки в плёнке, на меня капает. — Уныло сказал Сакатов.

— Мы на посту. — Бодро сказала я — Не расслабляйся, и других не расслабляй. Не сахарный, не размокнешь.

Дождь, как быстро налетел, так и быстро покинул Лепихино, и заспешил дальше. Но мы успели все вымокнуть, несмотря на то, что прятались под плёнкой.

— Шутница бабушка, не порвите, говорит, плёнку! — Засмеялся Сакатов, сворачивая её.

— Так она может и не видела, какая она дырявая, она же не сама под ней сидит, а огурцы закрывает. А те молчат.

Выглянуло солнце, моментально высушив и нас, и крышу. Снизу послышался голос Дениски:

— Тётя Оля, спускайтесь, идите, поешьте, мы с папой вместо вас тут подежурим!

— Дениска, как ты подошёл, что мы тебя не увидели? — Удивилась я.

Ответил Илья:

— Я одно не понимаю, как можно было поставить в караул таких слепоглухих? Не за что их кормить, пусть дальше лежат на крыше.

— Ладно, пап, я же тебе сам показал, с какой стороны подойти, чтобы они нас не увидели!

— Предатель! Ладно, слазьте. Мы с Дениской останемся здесь караулить этого дикошарого, вместо вас. Хотя вместо вас, с таким же успехом, вполне могло бы остаться пустое место.

Мы с Сакатовым спустились с крыши, и Дениска мне сказал:

— К Фриде Анатольевне идите, она вас покормит, а потом к тёте Тане. Там все. И Рита, сестра Людмилы Терентьевны.

Мы зашли отдать банку и плёнку к бабушке, поблагодарили её и вышли на улицу.

— Подожди! — Остановилась я — Давай поможем ей проверить её дом, вдруг Лазутчик к ней нырнул? Она здесь рядом, очень удобно, далеко не бежать.

Мы снова вернулись к бабушке, сказали ей, что надо проверить, нет ли у неё нечаянных гостей. Она уже слышала про то, что Лазутчик натворил ночью, поэтому сразу согласилась. Мы тщательно обследовали её дровенник, сарай во дворе, сарай в огороде. Там же у неё стояла баня, с распахнутой настежь дверью. Нигде Лазутчика не было. В доме тоже. Мы ей посоветовали не держать двери открытыми, и пошли к Фриде Анатольевне. Она сидела возле окошка и ждала нас. Во дворе у неё опять бегал Полкан. Он радостно запрыгал возле меня. Сакатова он подозрительно обнюхал, потом чихнул.

— Меня никогда не любили собаки! — Усмехнулся он — Как, впрочем, и женщины.

— И какая тут связь? — Не поняла я.

Фрида Анатольевна поставила перед нами огромную сковороду с жареной картошкой, миску с салатом, колбаску нарезанную и банку с деревенской сметаной. Потом достала небольшую бутылочку армянского коньяка и сказала:

— Это Илья привёз, сказал, чтобы я вам обязательно налила, для обострения каких-то там ваших способностей. Слово забыла.

— Экстрасенсорных. — Подсказала я.

— Вот-вот! — Кивнула она. — Целую сумку продуктов привёз, еле в холодильник всё влезло. Заботливый он. Дениску давай ругать, беспокоился о нём очень.

Мы с Сакатовым выпили по рюмке коньяка, Фрида Анатольевна сначала отказывалась, потом, махнув