— Ты кивнула, я видела! Пойдешь!

С Алисой Ксюша стала другой. И не приглашение изменило ее, а радость, сквозившая во всех действиях и словах сестры.

— Мне Руслан не разрешит. — Ксюша сопротивлялась до последнего. Уголки Алисиных губ поползли вверх, и она поняла: отмазка не сработала.

Он ее первая и единственная любовь. По ночам перед сном Ксюша перебирала в памяти все, что ей нравится в Руслане. Голос с хрипотцой, округлые мышцы, дорожка волос под пупком, разрез глаз. Руслан старше на семь лет; он часто ходил к ним в гости, играл с ее старшим братом Чегой в видеоигры, а Ксюша садилась позади него и любовалась его спиной. Ласкала взглядом загорелую кожу на шее над мешковатой футболкой. Ксюша хотела поскорее стать взрослой, чтобы поцеловать Руслана, а когда повзрослела и поцеловала, все мечты влюбленной девушки сбылись.

В пятницу Руслан приехал в гости, и они улеглись на диване в обнимку. Вечером вернулась Алиса, развязала шнурки и прошла мимо ребят в свою комнату. Она оставила дверь приоткрытой, пока переодевалась в домашнюю одежду.

— Ксюша рассказала тебе про танцы? — спросила она из комнаты.

Руслан посмотрел на свою девушку, поджав губы в ожидании плохих новостей.

Появилась Алиса, одетая в легинсы, и объяснила, перекрикивая шум телевизора:

— В институтский ансамбль набирают девушек. Правда, Ксюша бы классно там смотрелась?

— Она не умеет танцевать, — ответил Руслан.

— Научится. Главное — прийти. Никакие выдающиеся способности не нужны. Туда берут всех.

Руслан усмехнулся:

— Что-то не припомню, чтобы в институте был ансамбль. — Он учился там пару лет, тогда они с Чегой еще играли в видеоигры, а Ксюша ходила в школу. Хотя Руслан бросил институт, так и не получив диплом, ему удалось найти приличную работу в коммунальной службе Эссо: парень чинил канализацию, менял сгнившие деревянные перекрытия на мостах над местными речками. Теперь ее родители любили его больше прежнего.

— Ансамбль существует уже давно, но туда русских не берут, — ответила Алиса. — Может, поэтому ты о нем не слышал.

— Алиса! — одернула ее Ксюша.

— Все нормально.

— Вот, значит, какой это ансамбль, — сказал Руслан. — Шкуры и бубны. — Он обнял Ксюшу за плечи, а потом встал. — Думаешь, меня не возьмут?

— Придется хорошенько загореть, — ответила Алиса.

Парень сел на корточки и вытянул руки:

— Даже если покажу, что умею? Хэй! — Он сделал выпад вперед, изображая танцы, которые видел в детстве. Руслан сжимал один кулак — в нем полагалось держать за веревки круглый бубен — и размахивал другой рукой, будто бил в этот бубен колотушкой.

Алиса выпрыгнула ему навстречу, вскинув руки вверх. Она стала пританцовывать: двигала головой в одну сторону, а плечами в другую, распространяя это движение на все тело; покачивала бедрами, соединив колени, пружинила, вставала на полупальцы и делала изящные развороты. Алиса сопровождала танец возгласами, Руслан топал и напевал какую-то бессмыслицу, изображая звуки эвенского языка, а Ксюша смеялась: ведь они хотели ее рассмешить, хотя танец заставил ее задуматься. Cильный и гибкий Руслан с брутальной щетиной на лице, а перед ним Алиса двигается в такт его танцу. Гармоничная пара.

Ксюша взяла сестру за локоть. Остановила ее, не подавая вида, что хочет прекратить их веселье, и спросила:

— Там все так танцуют?

— Вроде того, — ответила Алиса и плюхнулась на диван рядом с Ксюшей. — Приходи, и увидишь. — Она посмотрела на Руслана. — Если, конечно, твой парень разрешит.

Руслан выпрямился.

— В смысле?

— Я подумала, вдруг ты ее не отпустишь. — Ксюша во все глаза смотрела на сестру, но та не сводила глаз с Руслана.

— Я что, по-твоему, деспот? — ответил он Алисе. — Ксюш, ты хочешь танцевать в ансамбле?

Она оцепенела, разволновалась, постаралась унять смущение под его взглядом.

— Даже не знаю. Я подумала, ты… Подумала, танцы помогут мне не терять связь. Почаще вспоминать о доме.

— Тебе нужно дополнительное напоминание о доме? — удивился Руслан. — Офигеть! Иди, танцуй. Я тебе отец, что ли? Я тебе хоть раз говорил, что делать в свободное время?

Ансамбль репетировал по понедельникам, средам и пятницам. После первой тренировки Ксюша сказала Руслану, что все прошло нормально. Немного неловко. Алиса заставила всех участников пожать сестре руку. Некоторые ребята учились в бывшем педагогическом, как Ксюша с Алисой, кое-кто пришел из технического — их кампус стоял на сопке — а еще на тренировки ходил один десятиклассник.

— Сколько там парней? — спросил Руслан.

Ксюша не знала, как лучше ответить, поэтому сказала:

— Примерно пятьдесят на пятьдесят.

Все местные: эвены, коряки, ительмены, чукчи. Черноволосые, кареглазые.

— Смотри в оба, — предостерег Руслан. — Кому не захочется познакомиться поближе с моей королевой тундры?

Из русских только ему дозволялось так ее дразнить — они ведь росли вместе. Когда Ксюше было столько же лет, сколько сейчас Алисе, и она только переехала в Петропавловск, над ней подтрунивали. «Ты откуда?» — спросил одногруппник. Ксюша ответила, что из Эссо, но кто-то тихонько добавил: «Из стада оленей». Все засмеялись.

Ксюша чуть не сгорела со стыда, но промолчала, приложила пальцы к щекам, прижала их покрепче — холодные круги на горячей коже.

Она окончила школу с золотой медалью, получила вузовскую стипендию, и все равно над ней потешаются. Все из-за голоса. По прыгающей интонации понимают, что она с севера. Ее выдают кожа, волосы, разрез глаз. Городские сразу узнают в ней эвенку и разговаривают так, будто она какое-то стадное животное. Дома Ксюшу и ее брата знали не как будущих банкира и фотографа, а как детей оленеводов. Ее семья, как и многие другие, поставляла в Эссо оленину и шкуры. Отец и дед круглый год жили в тундре, а мать с детьми оставались в Эссо до конца учебного года. Потом семья воссоединялась в глуши. Школьницей Ксюша не провела дома ни одни летние каникулы: ее все время выдергивали в тундру работать на пустых пастбищах, а русские дети тем временем играли в футбол на улице, прятались под крышами от дождя. Летом Эссо было прекрасно: односельчане перекрашивали дома в яркие цвета, на огородах и в теплицах поспевали овощи и фрукты, текли полноводные реки, а горы вокруг села покрывала густая зелень. Ксюша впервые увидела эту красоту только в семнадцать. До тех пор летние каникулы подчинялись строгим правилам животноводства: километры пути верхом, боль в ногах, спина ноет, под одежду забираются комары и мошки, на коже пятна ее собственной крови; она наскоро купается в ледяной воде, Чега дразнит сестру, мать сердится, дед их отчитывает, мужчины спорят о том, сколько денег должны были заработать за забой в прошлом году и какие долги нужно выплатить в этом. А Ксюше хотелось почитать книжку, послушать музыку, посмотреть какую-нибудь передачу по телевизору — что угодно, только бы не видеть однообразный пейзаж, траву, холмы, кусты, оленьи рога и горизонт, не чувствовать сильный металлический привкус оленины, которую ели на завтрак, обед и ужин целыми днями, неделями и месяцами до возвращения домой.