– Брось, она хорошая девчонка. Немного ершистая, но этопройдет. Присмотри за ней. – Последняя фраза мне совсем не нравится.Впрочем, к тому моменту мне и без фразы Вадима понятно, что Стас здесь вовсе незатем, чтобы меня охранять. «Я в любой момент могу сбежать отсюда, –утешаю я себя. – Вернуться к родителям». Но сама в этом сомневаюсь.

Я на цыпочках иду к лестнице, разрываясь между желаниемпоскорее смыться из этого дома и быть примерной женой, раз уж меня угораздиловыйти замуж. Примерные жены готовы за мужьями хоть в Сибирь. Туда мне совсем нехочется, но признаться в том, что я сваляла дурака, не позволяет гордость. Такничего и не решив, отхожу ко сну.

Утром мне вовсе ничего не хочется решать. Я долго валяюсь впостели, прислушиваясь к шагам внизу. Звонит Агата, я досадливо морщусь,услышав ее голос.

– Как дела? – спрашивает сестрица.

– Так же. Узнала что-нибудь?

– Шутишь? По-твоему, это так просто? Думаю, Малахов –охранник твоего мужа.

«Вряд ли, – мысленно вздыхаю я. – Скорее,доверенное лицо». Подслушанный вчера разговор не позволяет надеяться, что всетак просто. О разговоре я помалкиваю, скажи я о нем Агатке, и мне придетсяспешно покинуть дом под конвоем сестрицы. Делать этого по непонятной причине яне собираюсь. Чтобы избавиться от неприятных мыслей, решаю себя развлечь.Правда, с трудом представляю как. Спускаюсь вниз, Стас на кухне грызет печенье,уткнувшись в журнал. Чужие скверные привычки вызывают тихое бешенство.

– Мне что, из дома вовсе нельзя выходить? –спрашиваю я, пожелав Стасу доброго утра.

– Можно, – кивает он. – Только со мной. Кудасобираешься?

– Покатаемся по городу, – пожимаю я плечами,ничего толком так и не придумав.

Стас отбрасывает журнал в сторону, поднимается из-за стола.

– Я не тороплюсь, – говорю я поспешно, адресуясь кего спине, потому что он уже идет к своей комнате.

Через двадцать минут я его люто ненавижу. Скандал вспыхиваетиз-за машины. «БМВ», стоявший в гараже, принадлежит Стасу. Он предлагаетотправиться на нем, и я соглашаюсь исключительно из-за желания сохранить шаткийнейтралитет.

– Я сяду за руль, – говорю я вполне вежливо, дажес некоей просительной интонацией.

– Только не в моей машине, – бросает он и садитсяна водительское кресло.

– Я хорошо езжу, честно. – Я с трудом сохраняюдружеский тон. – Ничего с твоей машиной не сделается.

– Надеюсь.

– Тебе тачку жалко или ты встал не с той ноги?

– Поехали. – Он заводит машину, как будто не слышамоих слов.

– Легче с гремучей змеей договориться, – сквозьзубы бормочу я и направляюсь к «Ауди».

Так мы и катим по улицам: я впереди, а Стас за мной, виситна хвосте, как в шпионском фильме. Сделав круг по городу, я возвращаюсь домой,бросаю машину возле гаража и громко хлопаю дверью.

Следующие четыре дня проходят совершенно одинаково: с утра яеду по магазинам, Стас за мной, я упорно брожу от прилавка к прилавку, делаюбессмысленные покупки, захожу в парикмахерскую, где он вынужден часами сидеть вкомпании болтливых девиц с йоркширскими терьерами, слоняюсь в толпе народа поцентру города с одной целью – досадить Стасу. Удается мне это или нет,наверняка не скажешь, глаза его скрыты за темными очками, физиономиянепроницаемая. Мои редкие вопросы он игнорирует и сам по большей части молчит.Некоторое разнообразие в жизнь вносит появление уборщицы, почтенной дамыпенсионного возраста. Не спеша убираясь, она растолковывает, как мне повезло смужем, добрым, чутким и отзывчивым. С этим я соглашаюсь, хоть и без особойохоты. Далее приходит очередь Стаса: вслед за Вадимом Марина Игнатьевнаназывает его «золотым парнем», от себя прибавляя «на редкость воспитанныймолодой человек».

Я меняю тактику, составляю колоссальную культурную программу,брожу в пустынных залах музея в гулкой тишине, иногда подолгу стою возлекакой-нибудь картины, ловлю отражение в стекле человека за моей спиной. Потомнавещаю подруг, пью чай, болтаю чепуху и думаю о том, что Стас сидит возлеподъезда в своем «БМВ». Он должен меня ненавидеть. Может, это и так, тольковывести его из себя не удается. Мне никогда не пробиться сквозь его холодноеравнодушие.

Я плутую: включаю на перекрестке правый поворот, лихоперестраиваюсь в левый ряд и торопливо ухожу. Мне хочется орать от восторга,когда я не вижу «БМВ» на хвосте, но через несколько секунд машина появляетсявновь. Я могу дразнить его до бесконечности и с тем же результатом.

Вечерами я ждала нагоняя от Вадима за свои дневныевыкрутасы, но Вадим выслушивал мой отчет о прожитом дне и никак не реагировал.Из этого я сделала вывод, что Стас молчит. Почему?

Моя семейная жизнь выглядит довольно странно: мы ужинаем смужем, смотрим телевизор, иногда куда-то идем, а я прислушиваюсь к шагам внизуи строю планы с хитроумными ловушками.

Через неделю я решаю: если врага нельзя победить, значит,его надо приручить. Для этого необходимо терпение и время. Времени у менясколько угодно, и терпением бог не обидел.

С утра я собираюсь посетить городскую ярмарку, занимаю местов своей машине, Стас в своей. Я завожу мотор, слушаю его минуты две и вновьповорачиваю ключ. Потом, тяжело вздохнув, беру сумку и выхожу из машины. Стасравнодушно наблюдает, как я приближаюсь, открываю дверь его «БМВ», сажусьрядом.

– Давай бензин экономить, – миролюбиво предлагаюя. – Все равно от тебя не отделаешься.

Я улыбаюсь. Не уверена, что он это заметил, потому что наменя не смотрит. Мы трогаемся с места. Ярмарку устроили на другом конце города,в лесопарке. Ехать туда минут сорок, все это время мы молчим. Я подбираю слова,чтобы начать простой, естественный разговор. На это уходят все сорок минут.Стас въезжает на стоянку, я улыбаюсь без особой надежды на успех и говорю:

– Американские горки работают.

Само собой, в ответ тишина. Вот уж кто намертво усвоилпословицу, что молчание – золото! Я решаю плюнуть на все пословицы мира иполучить максимум удовольствия, набираю в грудь воздуха и воодушевляюсь.

– Пойдем вон туда, – говорю я, хватаю Стаса заруку и тяну его к колесу обозрения. Народа не так много, как я опасалась, инаша очередь подходит быстро.

– Топай, – говорит Стас.

– А ты?

– Я высоты боюсь.

– Не ври. Ничего ты не боишься. Просто делаешь мненазло.