– Но вы-то правда видите мертвых?

– Вижу. И разговариваю с ними.

– Работа не из легких.

– Спасибо, что признаете. У мертвых остается много чувств. Неосуществленные желания, сожаления, угрызения совести и раскаяние спутываются в огромный клубок. Мы садимся и вместе его распутываем. Это непросто.

– Я вижу не загробный мир, а кое-что другое. Другое измерение, которое существует одновременно с нашим. Это мир, который нельзя увидеть отсюда, а из него не видно наш. Они существуют как две параллельные линии, которые никогда не пересекаются. Как разные слои одного и того же изображения в фотошопе или какой-нибудь еще программе для редактирования фотографий.

– Вы врете?

– Нет. Это правда.

– Вам, видимо, тоже приходится несладко. Видеть такое…

– Тогда, может, перестанем играть в гляделки?

– Давайте. Не знаю, что именно вы видите, но хочу вас предостеречь. Не теряйте связи с реальностью. Загробный мир, например, со временем может показаться весьма привлекательным: там все говорят только о прошлом, поэтому нет нужды беспокоиться о будущем. Выглядит заманчиво, но обманываться нельзя.

– Где-то я такое уже слышала. Все книги написаны в прошедшем времени, и это создает ощущение безопасности, поэтому люди ищут убежища в книгах.

– Вы много читаете?

– Нет, не люблю читать.

– Я тоже. Для меня мертвые как книги.

– Спасибо вам.

– До свидания. Надеюсь, то, что вы видите, будет приносить вам только радость.

Время от времени Ису вспоминала слова мужчины о том, что все люди каждую ночь умирают и каждое утро возрождаются. Она улыбалась, думая о том, что, вспоминая его, тоже видит загробный мир. Ей было интересно, продолжает ли он общаться с мертвыми.

На следующий день после встречи с Кан Чхиу Ису прочитала роман. Она выпила витаминов и открыла книгу. Ису не могла спать, но чтение было похоже на сон: погрузившись в сюжет, она как будто оказалась в другом измерении. Ису видела сон с открытыми глазами. Спать она по-прежнему не могла, но почувствовала себя гораздо лучше. Чтение оказалось весьма полезным для здоровья. Одну за другой она прочитала несколько книг из кабинета Кан Чхиу, поглощая их, как наркотик. Среди книг ей попался и роман, написанный самим Чхиу.

6

Ян Чаин вздохнул, переворачивая последнюю страницу рукописи. На диване напротив него Кан Чхиу поднял голову, ожидая реакции. Они часто играли в эту игру: Кан Чхиу нервничал, сдавая работу издателю, а Ян Чаин, дочитав до конца, переживал, как бы не ранить писателя, внося свои предложения.

– Не очень? – осторожно спросил Чхиу.

– Как тебе удается так хорошо писать? – Чаин намеренно изображал неловкость.

– Что за наигрыш? Как во второсортном голливудском фильме годов пятидесятых. Я слышал, как ты вздохнул, выкладывай.

– Нет, я серьезно. Так хорошо, что я сейчас заплачу.

– Понял. Попытался подсластить пилюлю, а теперь скажешь что-нибудь ужасное. Довольно комплиментов, говори, что хотел.

– Да все хорошо. Здесь почти нечего менять.

– Почти? Где-то я такое уже слышал. Не тот ли это случай, когда, чтобы выиграть время, говорят «почти на месте», хотя опаздывают минимум на полчаса?

– В моем словаре у этого слова другое значение. Я говорю «почти на месте», только если добираться осталось не больше пяти минут.

– Давай я сам угадаю, в чем проблема? Во-первых, поворот сюжета в последней части не производит нужного впечатления. Во-вторых, решение главного героя в самом конце выглядит совершенно нереалистично. В-третьих, злодей слабоват.

– Ты прямо мои мысли читаешь! Если сам все знаешь, почему сразу не исправил?

– Когда начинаешь писать роман, каждый раз появляется какая-то конечная точка, к которой обязательно нужно прийти. Пока идешь по этому пути в первый раз, нельзя возвращаться назад. И дело даже не в том, что если вернуться, то ничего не выйдет, а в том, что это практически невозможно. Можно начать писать совершенно новую историю, а вернуться к началу старой и что-то исправить – нет.

– Допустим, первые два пункта исправить действительно тяжело, но что насчет третьего? Поменяй злодея, и будет идеально. Что, если сделать его похожим на злодея из твоей предыдущей книги? Попробуй переписать.

– Да, должно помочь.

– С этим можешь пока не торопиться, прямо сейчас есть кое-что поважнее. Как продвигается работа над историей Хам Тонсу? С интервью вы уже закончили? – спросил Чаин, откладывая прочитанную рукопись.

Он уже насладился закуской и теперь был готов приступить к основному блюду.

Кан Чхиу был немного расстроен тем, что от его романа так запросто отмахнулись, но виду не подал. Он и сам понимал, что история Хам Тонсу сейчас важнее. С самого утра Чхиу был сам не свой. Предсказание из книги было неутешительным. Строчка на левой странице гласила: «Потом друзья вновь возвращаются к теме самоубийства, к его достоинствам и недостаткам»[4], – а на правой: «В одной из последних записей он упоминает беспорядочность устройства Вселенной и пишет, что только это настроение объясняет существование человечества»[5]. После слов «самоубийство» и «беспорядочность» Чхиу было не по себе. Пускай эти предсказания зачастую и не сбывались, они все равно влияли на его настроение. Единственное, что его утешало, – это мысль о том, что раз он уже предупрежден о неприятных событиях, то сможет их предотвратить. И все же сегодняшний набор оставлял желать лучшего.

– Ты же знаешь, что с этим интервью есть серьезная проблема? – наконец ответил Чхиу.

– Проблема? Что за проблема? – удивился Чаин.

Его мимика и правда напоминала актерскую игру во второсортном голливудском фильме.

– Знаешь, почему я пишу на заказ? – серьезно спросил Чхиу.

– Чтобы собирать материалы для своих книг? – осторожно предположил Чаин.

– В том числе, но я не об этом… Мне нравится слушать чужие истории и мысленно их редактировать. «Это можно поставить в начало». «Про это нужно будет еще раз спросить». «Из этого выйдет неплохой заголовок». Примерно так я размышляю, когда слушаю чью-то историю.

– Мне-то можешь не объяснять. Я понимаю, что ты не начинающий писатель, которому нужна подработка. Но мне все равно жаль, что ты этим занимаешься.

– Дело не в этом. Я хотел сказать, что мне нравится эта работа. У меня лучше всего получается выслушивать и править чужие истории, обращать их в текст. Мне плевать, если моего имени не будет на обложке. У меня все равно нет других увлечений. Писательство – это единственное, что приносит мне удовольствие.

– Тогда в чем проблема?

– Тебя просили это стереть, верно? – Чхиу всем телом придвинулся к Чаину, как человек, узнавший секрет, о котором нельзя просто забыть.

– Почему ты так думаешь?..

– Неважно. Говори.

– Я хотел тебе сказать. Но тогда ты бы отказался проводить