Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внизу, у дверей, и в самом деле оказались солдаты — впрочем, и там с ними справились быстро: не прошло и пяти минут, как Жауме уже обнимал своего приятеля да хлопал по плечу Перепелку:
— Ай, молодцы! Ай, молодчины!
Они немедленно послали гонца к команданте Каррадосу, и буквально через десяток минут троекратно рявкнули главные орудия крепости. Бабах! Бабах! Бабах! Казалось, что задрожали стены.
— Это они по кому так? — отпустив руки от ушей, поинтересовался Жоакин.
Кузнец ухмыльнулся:
— Холостыми палят, без ядер. Думаю — сигнал подают.
— Хо! Вон, смотрите-ка! — Перепелка показал рукою в сторону главной башни, над которой взвилось в небо полосатое каталонское знамя. — Мы победили, ага!
Громов скептически прищурился:
— Думаю, в городе еще есть кастильские солдаты.
— Есть, и много, — согласно кивнул Жауме Бальос. — Но теперь-то уж мы с ними справимся — смотрите, вот он, английский флот! Эскадра графа Питерборо идет нам на помощь. Теперь уж придет. Слава Каталонии и святой монтсерратской деве!
— Слава! Слава! Слава!
Огромный трехдечный корабль с непробиваемый корпусом из мореного дуба, тремя высоченными мачтами и гордым именем «Куин Элизабет», разрифив марселя, медленно повернулся к гавани. Следом за ним такой же маневр проделали и остальные суда эскадры. На мачтах гордо реяли красные с золотыми леопардами вымпелы, трепетали на ветру кормовые флаги с красными английскими крестами.
На просторной корме «Королевы Елизаветы», возле штурвала и стоявшего там шкипера, в резном кресле сидел тучный господин в завитом с локонами парике и красном, щедро расшитом золотом мундире. Сквозь длинную подзорную трубу господин в красном мундире пристально смотрел на крепость, а затем обернулся и, щелкнув пальцами, подозвал кого-то из стоявшей позади свиты:
— Канонирам — к бою.
— Велите открыть огонь по крепости, сэр? — изогнувшись в поклоне, осведомился подбежавший судовой офицер.
Тучный господин — командующий эскадрой Ее величества королевы Анны граф и лорд Питерборо саркастически хохотнул:
— Вы глупец, Дженкинс! Зачем нам стрелять по крепости, если она и без того наша? Вы не слышали сигнала? Не видите каталонский флаг?
— Но… это может оказаться ловушкой, милорд!
— Может, Дженкинс, вполне может, — встав, граф прошелся по палубе, зябко потирая ладони. — И вот, если окажется, мы разнесем здесь все! Но только по моему приказу, Дженкинс. А сейчас — велите готовить десант.
Английский флот вошел в барселонскую гавань без единого выстрела, если не считать сигнального залпа повстанцев. И столь же беспрепятственно высадился десант, и английские солдаты совместно с каталонскими повстанцами быстро очистили город от гарнизона испанцев. Многие кастильцы — давно не получавшие жалованья оборванцы, набранные силой бог знает где — предпочли бою плен, большинство же из них просто разбежалось, пробираясь по берегам реки Льобрегат в Валенсию, и дальше — в Толедо и в Мадрид. Барселона оказалась в руках англичан, искренне ненавидящие испанцев каталонские мятежники громогласно праздновали победу. На площадях маршировали английские солдаты, били барабаны, прямо на узкие улочки выкатывали бочки с вином, и каталонский флаг гордо реял над крепостью на горе Монтжуик, захваченной повстанцами не без помощи Андрея Андреевича Громова.
— Хорошее вино! — искренне радовался Жоакин Перепелка, черпая большим ковшом из установленной на Королевской площади бочки. — Пейте, пейте, друзья, давайте ваши кружки! А вы что же сидите, сеньор Андреас? Уже напились?
— Да, пожалуй, что так, — с усмешкой кивнул Громов. — И тебе, парень, пора с алкоголем завязывать. Хватит, говорю, пьянствовать!
Подросток обиженно хлопнул ресницами:
— Так праздник же нынче! Праздник.
— Ну разве что ради праздника и нашей славной победы!
Веселье шло в городе повсюду. Играли уличные музыканты, плясали девушки, рекою лилось вино, и крики «Слава Каталонии!», казалось, были слышны в Матаро и даже еще дальше — в Жироне. Радовался за своих новых друзей и Громов, но не очень сильно — он знал, что радость эта будет недолгой, что не пройдет и десяти лет, как Каталония потеряет остатки своей свободы, превратившись в убогую и забитую провинцию полунищей страны. Так будет. Ну а пока чего ж — радуйтесь!
— Слава Каталонии! — подняв кружку с вином, пьяно выкрикнул Громов.
— Слава доброму королю Карлосу! — подхватил сидевший на плоских ступеньках народ. Из аркад расположенной рядом башни помахали руками и шляпами.
— Королю Карлосу — слава!
— Ой, гляньте-ка! — бросив ковш, Жоакин, хохоча, указал пальцем. — Никак, кузнец наш идет. И с ним… хо… сам команданте!
— Ну вот они, герои! — кивнув на Громова и мальчишку, весело произнес Жауме. — Без этого русского вообще бы ничего не вышло. Он дрался, как лев!
— Да все дрались, — вяло отмахнулся Андрей. — Выпьете с нами, господин майор?
— В следующий раз — обязательно, — команданте Каррадос поправил отвороты новенького красного мундира — и когда только успел его приобрести? Верно, подарок… но сидит как влитой.
— Вас, господин Андреас, хочет видеть одно важное, облеченное властью лицо… даже два лица!
— О как! — удивился Громов. — Аж целых два. Ну что же, схожу.
Он обернулся к друзьям:
— Надеюсь, вы меня здесь дождетесь?
— Дождемся, а потом пойдем ко мне, — расхохотался кузнец. — Жена уже готовит праздничный ужин.
— Ужин — это хорошо, — шагая рядом с майором, молодой человек плотоядно потер руки.
— Вы говорите только по-английски? — неожиданно поинтересовался команданте Ансельмо.
Андрей пожал плечами:
— Почему же? Еще и по-французски могу… правда, немного.
— Бьен! — майор тут же перешел на французский. — Хоть король Людовик нынче наш враг, но французскую речь здесь многие знают — Франция близка. Счастлив сообщить вам, господин Андреас, что вы сейчас получите достойную награду за свой подвиг.
— Награду? — удивленно хмыкнул молодой человек. — Я знаю многих людей, достойных ее куда более, нежели я.
— Имеете в виду ваших приятелей — кузнеца Жауме и этого мальчишку по прозвищу Перепелка?
— Ну да, их.
— Не беспокойтесь, они тоже получат свое… Сейчас налево, — команданте покусал ус. — Однако насчет вас кое у кого имеются планы. Кузнец и мальчишка — простолюдины, а вы — нет, поверьте, это чувствуется сразу. В вас нет ни тени раболепия или страха, всего того, что присуще неблагородным сословиям. Признайтесь, вы — российский дворянин?
— Хм… — озадаченно нахмурившись, Громов махнул рукой. — Ну пусть так. Пускай — дворянин, хрен редьки не слаще. Но я бы хотел спросить…