Со всех сторон, по всей крепости, уже давно слышались выстрелы, звон сабель и палашей, крики. Все вокруг бегали, вопили, ругались — торжествующие повстанцы, разбегающиеся солдаты гарнизона, освобожденные узники.

— Сеньор Андреас! — услыхал Громов за спиною.

Молодой человек обернулся:

— Жоакин! Ты жив еще?

— Жив, да, — обрадованно закивал парень. — Не успели-таки повесить, ага.

Темные глаза его сияли радостью и счастьем.

— Я с вами, сеньор Андреас.

— С нами может быть опасно.

— Где сейчас не опасно?

— В этом ты прав, парень. Пошли.

— Это кто еще? — уже на галерее обернулся Жауме Бальос.

Громов невольно рассмеялся:

— Один мой старый знакомец. С которым нам с тобой суждено было вместе висеть.

— Что ж, из него выйдет славный воин… ежели не убьют!

Пройдя по крепостной галерее, небольшой отряд повстанцев во главе с кузнецом оказался у дальней башни… и тут же лишился сразу троих — с башни выстрелили из мушкетов.

— Метко палят, сволочи, — укрывшись за крепостным зубцом, выругался Жауме. — Нам надо вышибить вот эту дверь, — он кивнул на небольшие воротца, ведущие в башню. — Вышибить — да. Правда, пока ума не приложу, как это сделать.

— Они будут стрелять, — предупредил Андрей. — И швырять сверху камни.

Кузнец отмахнулся:

— Знаю. И все же — мы должны ворваться внутрь. Нужен какой-нибудь таран…

— Тогда уж лучше пушка, — усмехнулся Громов. — Думаю, двенадцатифунтовка как раз подойдет. Правда, тащить ее сюда — умаемся.

— Ничего, притащим.

Сплюнув, Жауме обернулся к повстанцам и что-то им сказал, видать, то же самое, что — только что — Громову.

Да, пушка — это был бы выход. Ядро запросто вышибло бы дверь, а уж дальше — дальше все решил бы яростный и быстрый натиск.

Часть мятежников немедленно покинула галерею, отправившись за орудием, все остальные принялись ждать.

— Пушку надо подтащить незаметно, — задумчиво промолвил Андрей. — Поставить хотя бы во-он у того сарая. И выстрел будет — только один. Если не попадем — они могут успеть забаррикадироваться.

— Да-а, — кузнец прикинул предполагаемую траекторию. — Можем и не попасть, с первого-то выстрела. Ну а на второй подтащим оружие ближе, и уж тогда… Но ты прав — пока заряжаем, они вполне могут набросать у ворот всякого хлама — камней, ядер. Возьми их тогда! Никаких зарядов не хватит. Может, два орудия притащить?

— Заметят. Где мы второе-то спрячем?

Словно в ответ на мысли и слова мятежников с башни рявкнула пушка. Стреляли в сторону города, как раз по восставшим.

— Двенадцатифунтовка, — кто-то из повстанцев определил на звук. — Главные-то орудия у них на порт смотрят.

Ну ясно, что на порт — куда же еще-то? Отсюда, с горы Монтжуик, вся гавань как на ладони.

— А что это за оконце? — присмотревшись, Громов задумчиво показал рукой на высоту примерно третьего этажа.

— Ах, это, — проследил за его взглядом кузнец. — Там небольшая кузница, и есть проход на верхнюю площадку, к пушкам. Ты полагаешь…

— Да, кто-то ловкий мог бы туда забраться… Прямо вот так, по камням. А потом бы просто спустил веревку… кстати, ее можно взять с виселиц.

— Я попробую! — покусав губы, вызвался Жоакин. — Когда-то я лазал по скалам, собирал птичьи яйца.

— Ты?

Громов еще не успел ничего сказать, как Жауме похлопал паренька по плечу:

— Ну давай, и да поможет тебе Святая Дева с горы Монтсеррат! Постой, подожди — кого-нибудь пошлем за веревкой.

Подросток так и полез прямо по отвесной стене, цепляясь за щели между камнями и не смотря вниз — да и зачем было смотреть, чтоб сорваться? В принципе, не такая уж и большая высота, лишь бы не заметили сверху… Не должны бы — для этого пришлось бы сильно перегнуться через парапет, а врагам было сейчас не до этого. Вот снова прозвучал выстрел.

Ловкая фигурка подростка между тем карабкалась по стене, и до оконца уже оставалось совсем немного, как вдруг Жоакин едва не сорвался, заскользил, в последний момент уцепившись за каменный выступ.

— Ну давай, — прошептал про себя Громов. — Держись, держись, Перепелка.

Парнишка немного передохнул, собираясь с силами, отдышался и осторожно полез дальше.

Андрей с облегчением перевел дух, глядя, как юноша исчез в узком проеме окна. Тотчас же вниз полетела веревка, и молодой человек оказался около нее первым.

— Эй, эй, — закричал позади кузнец. — Обожди меня.

— Нет, — обернувшись, Андрей тряхнул головою. — Ты оставайся здесь, командуй. А мы уж там разберемся, что к чему.

Следом за ним в башню забрались еще с десяток отчаянных сорвиголов, и ждать дальше было бы слишком опасно, тем более — внизу уже подтянули пушку.

— Может быть, просто спуститься вниз и открыть им дверь? — предложил Перепелка.

Громов скривил губы:

— Нет, не все так просто. Думаю, там, внизу — тоже солдаты. Зачем лишняя схватка — нам ведь нужно наверх, к пушкам.

Подросток пожал плечами:

— Тогда идем. Чего тут теперь ждать-то?

Андрей кивнул, покрепче сжимая палаш. Был ли Громов готов убивать? Сейчас он об этом не думал, до глубины души охваченный азартом схватки, теперь уже он, как честный человек, никак не мог бы уйти.

Заскрипела под ногами лестница, позади слышалось лишь хриплое дыхание повстанцев, людей, которых Андрей Громов вел сейчас в бой, быть может, для многих — последний. Еще пара десятков шагов и…

Вверху, сквозь распахнутый люк заголубело небо. Заглянувший в люк воин что-то спросил…

Вместо ответа Громов дернул его за руку и первым ворвался на верхнюю площадку башни… первым принял на себя удары вражеской шпаги, от которых, скорее всего, и не отбился бы, кабы не помощь своих.

— А-а-а-а!!! — что есть мочи заорали мятежники. — Святая Дева Монтсерратская-а-а-а!!!

Схватка оказалась весьма скоротечной — расчет башенных орудий составлял всего-то с полдюжины человек, плюс десятник-сержант — тот самый, что ринулся на Андрея со шпагой, да так и лег с пробитой кем-то из повстанцев башкою, остальные же, видя такое дело, сдались.

Снизу, со двора, послышался выстрел, и команда отчаянного кузнеца Жауме Бальоса немедленно бросилась в атаку.

— Видать, попали все-таки, — вытирая со лба пот, усмехнулся Громов. — Ты что, Перепелка, ранен?

— Да вроде нет, — пожав плечами, Жоакин широко улыбнулся.

— А чего кровь?

— Так, пока лез, ободрался.