— Пора отойти от этих детских забав в тазике с водой!

— И в бочке тоже! — поддакнул я.

— Надо взрослеть! Предлагаю играть в настоящие корабли! Вот я принес вылепленный броненосец! — он поставил его на оставшееся свободное кольцо. — Давайте разыграем Цусимское сражение. Оно будет в пятницу! Я и Вадим — японский флот, а Виталий и ты (он указал в мою сторону) — российский флот! — Витя всегда любил победителей.

Тут неожиданно прорезался Вадим:

— А какого размера лепить будем? Как маневрировать? Как вести огонь?

Виталий спрыгнул с кольца, нагнулся и поднял небольшой камушек. Раздосадованный тем, что очередной раз пришлось ждать Витю и тем, что тот даже не извинился, Виталий запустил камешек в броненосец и опрокинул его на землю.

— Что ты делаешь? А еще другом называешься! — Витя бросился поднимать свое творение.

Вадик часто выступал в роли миротворца. Вот и сейчас он, чтобы сгладить конфликт, предложил:

— Я думаю, что стрельбу надо делать комочками из пластилина в зависимости от калибра орудия. Когда комочек прилипнет к корпусу корабля, иголкой делать пробоину. Огонь торпедой — самый большой катушек! Я сегодня с родителями еду в Москву, в среду вернусь! Постараюсь сходить в библиотеку, поискать схемы кораблей русско-японской войны. Ну, чтобы размеры были в масштабе. Вить! Какие порекомендуешь книги смотреть?

— Первая: Цусима. Автор — Новиков-Прибой. Там должен быть список кораблей — участников сражения. Вторая: На «Орле» в Цусиме. Автор — Костенко. Там должны быть схемы кораблей, — примирительно озадачил Витя, отряхивая от земли и поправляя свой броненосец.

Оказалось, что мой дедушка остался на даче на неделю. У него накопились отгулы за его воскресные работы картографом в поле. Бабушка Кирочки обрадовалась и составила список дел, которые ему необходимо выполнить.

В понедельник я решил помогать ему во всем. И первое — это натаскал песок на грядки клубники. Куча с песком была за забором, ведра были тяжелые, но я зарабатывал себе имя «нужного и полезного» члена семьи. Потом я вызвался принести воды из колодца в бочки для вечернего полива. Колодец был на пересечении дачных улиц внизу, поэтому ведра с водой приходилось нести в подъем мимо соседних участков. Первые ходки прошли в каком-то возбуждении: радостно звякало пустое ведро о зеркало воды, быстро накручивалась цепь на ворот, ручка ворота только мелькала — двенадцать колец преодолевались быстро! После шести ходок стали ныть руки, но одна бочка уже была полна, оставалась — вторая.

— Передохни! Что-то ты рванул так! — посоветовал дедушка. Он возился с навесом над крыльцом.

Краем уха я слышал его ворчание о том, что придется ехать завтра в Москву, чтобы заточить рубанок, да и не хватало каких-то шурупов. У заднего забора участка стоял сарай и рядом небольшой верстак, на котором дедушка строгал доски. Я проявил интерес к его столярным работам, спросив под каким обычно углом затачивается нож рубанка. Мотивация моего рвения была простая. Я хотел, чтобы дедушка не забыл купить мне две коробки пластилина, а это совсем другого рода магазин — канцтовары, не там, где продавали шурупы.

Конечно, к пятнице ни русская, ни японская эскадры не были готовы. Вадим очень постарался, ездил на Арбат в «Военную книгу» и привез необходимые «методические пособия», но вернулся в четверг. Коробки пластилина лежали нетронутые, я не знал с чего начать! Наконец, получив на время книгу Костенко со схемами кораблей, мы с Виталием собрались у него дома на террасе и начали производственный процесс. Я с любопытством смотрел, а затем повторял, как он на стекле раскатывал пластилиновую заготовку, потом вырезал бритвой корпус корабля. С помощью воды, а иногда и слюней, ликвидировал отпечатки пальцев на палубе и начинал, используя маленький перочинный ножик и иголку, монтаж орудий и надстроек корабля. «Закладка» русской эскадры в составе: броненосцы «Император Александр 111» и «Бородино» состоялась!

К сожалению, в книге были только схемы российских кораблей. Поэтому Витя переименовал свой броненосец «Петропавловск» в японский «Микаса», а затем создал еще похожий броненосец «Сикисима». Руководствуясь схемой крейсера «Громобой», был вылеплен крейсер «Касуга». Подход Вадима был такой же и появились броненосцы «Фудзи», «Асахи» и миноносец «Чидори».

Лето набирало силу. Мы так увлеклись своим творчеством, что в один из дней Кирочка обронила:

— Впали в какое-то детство! Просто кружок лепки — умелые руки!

Она, Аленка, Анечка и старшая на два года Полина стали играть в бадминтон, нарочито громко смеясь, около нашего участка. Модница Анечка выделялась. Она появлялась в цвета морской волны юбке-клеш с разрезом, по верху которого были пришиты перламутровые пуговицы. Подсмотрев в польских фильмах или у более взрослых подруг в московском дворе, Анечка сделала себе короткую стрижку с удлиненными прядями спереди, которые ложились завитками на щеки, на лице подводила не только ресницы, но и делала стрелки у внешних уголков глаз. В этот раз она была в мальчуковых «техасах», объясняя, что играть в них удобнее. Витя первый дрогнул. С начала он наблюдал за игрой граций лежа на земле рядом, опиравшись на две руки. Потом вызвался играть тоже, но старался быть в паре с Аленкой. Он уморительно подпрыгивал за воланом, не попадал по нему, падал, вскакивал, делал много лишних движений, а от Аленки слышал лишь задорный смех.

— Удалой! — комментировал Виталий. «Удалой» — было его любимое слово, которым он выражал широкий спектр оттенков чувств от иронии до восторга. Когда он сменял Витю и брал ракетку, то сильными ударами по волану атаковал Аленку, заставляя ее метаться в стороны.

Ближе к вечеру, а темнело пока поздно, мы собирались на одной из просек маленьких сосенок у костра. Место это было не далеко от колец. Когда я и Кирочка повернули с тропинки, то услышали голос Вити, грустно напевавшего «Сыпал снег буланому под ноги». На словах «Что же делать парню молодому, Коль пришлась девчонка по душе?» мы вынырнули к огню, чем смутили исполнителя.

— Дичаешь? — увидев Витю одного, иронично произнесла Кирочка.

Вечер получился песенный. Я с подошедшим Виталием вспомнил популярную в то время «У влюбленных одна есть на свете страна…». Затем Полина с Виталием на два голоса, где-то забывая текст, но красиво вставляя вокализ, спели ноктюрн «Ночью, в узких улочках Риги…». А когда все собрались, то юные дамы сели рядом, и прозвучала «В тазу лежат четыре зуба» о женской мести. По-видимому, за те дни невнимания к ним, когда мы были заняты созданием своих флотов, у них накопилась потребность в мщении. Голоса были нежные,