– Готово!

Свет в комнате был очень тусклый, какой-то зеленоватый, как в подвале общежития Раи. Туда она как-то случайно забрела и чуть не умерла там от страха: под единственной лампой ничего толком не видно, но такие странные звуки то ли шмыгающих животных, то ли дышащих, скрывающихся в сумраке людей. Выскочила из подвала как ошпаренная.

Здесь свет лился из-за стеклянных вставок в стенах под потолком. Рая обвела взглядом открывшееся перед ней пространство – совершенно пустая приличных размеров комната с такими же серыми бетонными, как и в коридоре, стенами. Лишь в двух дальних углах – белые колонны с черными головками.

Заметила то, к чему устремилась Ада:

– Окна!

Бросилась следом. За ней поспешил Витя.

Ада рвала на себя защелку левого окна:

– Там темень такая, – глянула на Раю с Витей, – ночь, наверное, уже.

Те вдвоем пытались открыть правое окно и также всматривались в темноту перед собой:

– Наверное…

– Давай!

– Нажми!

Открыли оба окна одновременно и вскрикнули в один голос:

– Опять!

Стекла с другой стороны были закрашены, теперь уже черной краской. Оба окна замурованы кирпичом так же, как и в туалете. Ада попыталась засунуть лезвие мачете между рядами, но крепкий цемент лишь заскрипел, не крошился, не пускал. Поддеть кирпич, вытянуть его из кладки не получалось. Ада со злостью несколько раз ударила мачете по каменной стене:

– Блин! Блин! Блин!

Все трое развернулись в сторону двери, переглянулись: вернуться в коридор или попытаться как-то пробить эти окна. Думать долго им не пришлось, кто-то за них все решил – дверь захлопнулась. Ада бросилась к ней, надавила, но та не поддалась – оказалась запертой снаружи.

Рая кивнула:

– Там же кроме электронного замка был и засов. Нам отсюда не открыть. Заперты! Чертово Чертаново!

Ада несколько раз безуспешно толкнула крепкую массивную дверь, ударила кулачком. Потом рубанула мачете:

– Блин! Блин! Блин!

От двери отлетело лишь несколько искр – со стороны комнаты она была покрыта железом. Рая покачала головой:

– Ее не пробить!

Все трое завертели головами, еще раз осматривая помещение: входная дверь, белые колонны с черными головками, замурованные кирпичом окна, стеклянные вставки под потолком, исшарканный паркет на полу, голые серые бетонные стены.

– Штора! – заметила Рая.

Да, посередине боковой стены была такая же серая, совершенно в тон штора. Сразу ее было трудно заметить в тусклом зеленоватом свете. Ада не раздумывая двинулась к шторе, отдернула ее:

– Еще одна дверь!

Толкнула:

– Тоже не открывается!

Без особого энтузиазма рубанула мачете. И эта дверь, как и входная, была крепкой, массивной, покрытой железом. Ада медленно осела на пол:

– Блин! Что делать?

Рая тоже сползла по стене на корточки, устало размышляя вслух:

– А что сделаешь? Сейчас откроется коридорная дверь, и нас поджарят.

Витя резонно спросил:

– А почему этого еще не сделали?

Ада усмехнулась:

– Боятся, гады! Одного-другого успеют поджарить, а третий… – подскочила и бросилась к входной двери. Встала рядом, подняв мачете. – Пусть только сунутся!

Рая посмотрела на вторую, боковую дверь:

– А если придут через нее?

Ада сделала несколько шагов и встала посредине между дверьми.

– А если сразу через обе?

Ада вернулась к первой двери, мотнула головой в сторону второй:

– Идите туда. Если что… Хоть подножку что ли сделаете…

Рая и Витя без особого энтузиазма сели на пол у боковой двери. Оба понимали, что если кто-то войдет с огнеметом, то никакая подножка не поможет. Рая вздохнула, судорожно перебирая в голове все, что читала о пленниках и побегах: «Веревочная лестница… Воздушный шар… Акваланги…» Витя тихонько завсхлипывал:

– Мама… Мамочка…

Ада, как часовой, ходила возле коридорной двери, размахивая мачете и продолжая цедить сквозь зубы:

– Только сунься! Только сунься!

Витя вдруг замолчал и прислушался:

– А может, они вообще ушли? Просто заперли нас и бросили на погибель?

Ада посмотрела на Раю:

– Сколько мы здесь просуществуем без еды, без воды?

Витя вздохнул:

– Без туалета…

Ада раздраженно бросила:

– В уголок сходишь, если потребуется.

Рая добавила:

– Ты же нас никогда не стеснялся. Но тебе нужно больше думать не о туалете, а о больнице.

Витя согласно кивнул, взялся за пах и знакомо всхлипнул:

– И никто не узнает, где могилка моя…

Ада посмотрела на Раю:

– Так сколько?

Та вспомнила все, что читала о выживающих в критических ситуациях людях:

– Без кислорода человек может обходиться всего несколько минут.

Ада усмехнулась:

– Воздух у нас пока вроде есть.

Рая продолжила:

– Без еды человек может обходиться почти месяц…

Витя чуть оживился:

– За месяц нас наверняка найдут.

Рая же вздохнула:

– А вот без воды нам больше трех дней не протянуть!

Ада кивнула:

– Значит, найдут нас пересохшими…

– Мумиями.

– А эти зверюшки в зооуголке, ну, попугай, кролик, канарейки, хомяк, рыбка? Они, наверное, приспособлены, выживут, если их кормить-поить не будут?

– Они, может, да. А вот мы…

Витя вновь встрепенулся:

– Но, может, и за три дня найдут. В понедельник в это здание, может, придут рабочие разбирать его и найдут нас. Освободят. Хоть бы мой фотоаппарат никто не тронул. Я бы тут все отснял профессионально, а снимки в газету какую-нибудь продал. Заработал бы на таком эксклюзиве!

– Может, придут, – размышляла Рая.

– А, может, не придут. Вдруг у них плановая разборка через полгода? – продолжила ее мысль Ада. – Так что заработаешь ты только пару эксклюзивных слов на надгробии. Хотя, скорее всего, и его у тебя не будет… – Глянула на Раю и вздохнула. – Жаль, что коробка на подиуме осталась. Я бы хоть здесь свое последнее желание исполнила! Да, подруга? А Витя бы посмотрел. Ладно уж, пусть бесплатно…

Рая, стараясь не вдумываться в смысл слов Ады, снова посмотрела на дверь:

– А может быть, и быстрее нас найдут.

– Думаешь?

Рая не отрывала взгляд от двери:

– Может, конечно, нас и бросили, а может, выжидают, когда мы без еды и воды обессилеем, не сможем сопротивляться…

Ада, как будто не слыша ее последних слов, продолжила вышагивать возле коридорной двери, размахивая мачете и выплевывая:

– Только сунься! Только сунься!

Потом вдруг остановилась, напряглась:

– Слышите?

Рая и Витя уже тоже прислушивались. Все переглянулись:

– Что это?

– Чайковский!..

– Северный!..

– «Гутенморгштейн»!..

Рая почему-то принялась водить в воздухе руками, как дирижер перед оркестром. Ада, улыбаясь, начала подпевать кому-то невидимому:

– С одесского кичмана бежали два уркана,

Бежали два уркана в дальний путь…

Витя встал и, держась, одной рукой за пах, начал смешно подергивать толстыми бедрами.

Слышимая ими музыка становилась все громче и громче. Ада уже просто орала во весь голос: