— Да потому, что здесь много неясного. Убит сослуживец твоего мужа. И убила его, допустим, жена. Но чем ей мог помешать Сергей? Зачем труп оказался именно в вашей квартире? Это очень большой вопрос. Может быть, есть какая-то тайна в их взаимоотношениях…

— В чьих? — удивленно спросила Ольга.

— Что ты удивляешься? Подумай сама: чем Сергей мог помешать этой безумной женщине?

— Н-не знаю, — сразу как-то замешкавшись, ответила моя несчастная соседка.

— Между ними были какие-то отношения?

— Не-ет… — Ольга задумалась. — Беспалова для Сергея была не больше чем жена приятеля. Во всяком случае, я так себе это представляла.

— То-то и оно! Настоящий ребус! — заявила я, подняв вверх указательный палец.

Ольга, задумавшись, молчала. Через некоторое время я обратилась к ней:

— А какие между мужиками существовали отношения?

— Какие-какие? Дружеские.

— А конкретнее?

— Знаешь, Сергей не говорил об этом, а я как-то не очень интересовалась. Встречались они примерно раз в год, вспоминали ушедшие годы. Я в их посиделках не участвовала. Мы ведь с Трофимовым познакомились после того, как он отслужил, и у него уже давно другой круг общения.

— Слушай, а где они служили?

— В Пугачеве.

— Тарасовской области? — удивленно спросила я.

— Угу.

Удивиться здесь было чему — так близко от Тарасова! Это радовало, так как в одно мгновение в моем мозгу родилась неплохая идея. Я подумала, что не помешало бы для пользы дела наведаться в ту воинскую часть, где служили приятели, и попытаться там получше разузнать об их отношениях. Ведь в критических ситуациях характер человека раскрывается наиболее ярко. А ни для кого не секрет, что служба в армии — самая что ни на есть критическая ситуация. Там легко раскрывается характер. Там человек сразу обнаруживает себя — слабый он или сильный, смелый или трусливый, жадный или щедрый, наглый или скромный, подлый или честный.

А что, действительно хорошая идея. Времени после дембеля приятелей прошло не так уж много. В части их еще должны помнить. Хотя бы кого-то.

— Ольга! — неожиданно громко для самой себя воскликнула я. — У меня возникла одна мысль, поэтому я вынуждена спешно тебя покинуть.

— Как? Что?

— Я еду в Пугачев.

— Что-о? Зачем?

— Обо всем позже! — торопливо буркнула я и зашагала к двери, на ходу попрощавшись с Трофимовой.

Первым делом я, конечно, направилась к себе, чтобы взять все необходимое для дороги. Выпитый у Ольги кофе перебил аппетит, и, хотя в пути мне предстояло провести около трех часов, обедать я не стала. А холодильник открыла только затем, чтобы достать пару пачек сока — мало ли, в пути пить захочется. Затем на антресолях я отыскала большую спортивную сумку и в нее стала складывать все, что могло мне понадобиться. На всякий случай кинула и сменную одежду. Произойти могло всякое — вдруг какие-нибудь обстоятельства заставят меня задержаться в Пугачеве дольше, чем на один день.

Через полчаса собранная сумка уже стояла у порога. Чтобы расслабиться и немного стряхнуть с себя перед довольно дальней дорогой усталость, я решила немного поваляться в ванне, а заодно и поразмышлять — к кому в воинской части лучше обратиться, как мотивировать свой интерес и так далее.

Порывшись в шифоньере, я достала из него джинсы и удлиненный легкий пуловер и расстелила одежду на кровати. Этот наряд показался мне наиболее подходящим для данного случая. Потом, накинув на себя любимый белый махровый халат, направилась в ванную.

Благоухание изысканного аромата пышной пены, наполнившей ванну до краев, показалось мне райским наслаждением, и расстаться с ним было нелегко. Одеваясь, я мечтала о шелковых простынях своей постели и долгом, долгом полноценном сне. Однако мне пришлось успокоить себя тем, что чем быстрее я раскрою это дело, тем быстрее смогу осуществить свои мечтания. В общем, минут через двадцать я была готова вновь приступить к работе.

Моя верная «девятка» ждала меня под окном, и если бы она могла говорить, то наверняка выругалась бы, укоряя меня за то, что не даю ей отдыха. Честно говоря, я действительно безжалостно эксплуатирую свою машину. А если с ней случаются какие-либо поломки, себя признавать виновной мне как-то не хочется, и я нахально ругаю свою помощницу на чем свет стоит.

Сейчас я смотрела на нее с мольбой и чувством глубокой благодарности, поскольку трудно найти вещь более отвратительную, чем поездка в поезде, в обыкновенном российском поезде. Особой прелестью являются, конечно, плацкартные и общие вагоны, в особенности те места в них, которые находятся в непосредственной близости от санузла. Стойкий, на удивление въедливый запах долгое время спустя, после поездки, уже по прибытии в пункт назначения, способен преследовать бедных пассажиров, имевших несчастье провести несколько часов на этих местах. А тараканы? А собачий холод, когда отопительный сезон еще не начался, а на улице близкая к нулю температура? В общем, что и говорить — приятного мало.

Автобусы тоже особым комфортом не отличаются. Они, как и поезда, оч-чень далеки от совершенства. Поэтому, садясь за руль, я разговаривала со своей «Ладой»-ладушкой как с живым существом и клятвенно обещала вымыть ее до блеска сразу же по возвращении в Тарасов.

Итак, мы — моя машина и я — отправились в путь, минуя одну улицу за другой. Город шумел, гудел, задыхаясь от пыли, и мне хотелось побыстрее очутиться за его пределами, чтобы позволить себе, находясь за рулем, все-таки расслабиться. За городом не надо было тормозить на светофорах, да и правилами дорожного движения кое-где можно было пренебречь. А скорость… На трассе я — или машина? или мы обе вместе? — наконец получали шанс перестать сравнивать себя со старой черепахой, а вооружиться крыльями «птицы-тройки», даже целого табуна, заключенного в моторе «девятки». Эх, правду сказал классик: «Какой русский не любит быстрой езды!»

Наконец вдали показался знаменитый Тарасовский мост через матушку-Волгу, и я вздохнула с чувством облегчения. Правда, через несколько минут оказалось, что радость моя была преждевременной — пробка заставила меня проторчать на мосту дольше, чем я предполагала. Но тем не менее вскоре я все же смогла насладиться желанной загородной свободой.

Скудные степные пейзажи сменялись порой завораживающими душу картинами — то тут, то там мелькали овраги, большие и маленькие, а по их склонам дремали тоскливо плакучие ивы, распластавшие уставшие свои ветви. Кое-где попадались мелкие речушки с замысловатыми названиями, указанными на небольших придорожных знаках. Радовали глаз огромные поля, сплошь заполоненные высокими подсолнухами, будто привставшими на цыпочки и выглядывающими друг из-за друга. Все это постепенно создавало в моей душе какое-то ощущение умиления и отвлекало от серьезных размышлений о предстоящей работе.

А предстояло мне так повернуть разговор с воинским начальством, чтобы получить устную характеристику того, кого подозревает милиция, то есть Сергея Трофимова, и трупа, то есть Дмитрия Беспалова. Также меня очень интересовали их взаимоотношения во время службы, да и вообще взаимоотношения таинственной компании друзей. Возможно, кто-то мог посчитать глупым мое обращение в «армию», но я на сто процентов была уверена, что покойного Беспалова не случайно отправили в гости к Трофимову. Какой-то армейский факт в странном убийстве определенно присутствовал. И я надеялась этот факт обнаружить.