– Ложись! – завопил Фаа.

В последнее мгновенье Ломов увидел, как «гриб» вздувается, и упал в траву. Прогремел взрыв, над Антоном пронеслись осколки, прорывая листья-простыни.

Лишь только все стихло, Ломов приподнял голову. Оглянулся. Капитан с сержантом были бойцами дисциплинированными, залегли, а вот Хее промешкал.

Риитянин стоял, спиной опираясь о ствол дерева, и шевелил бледными губами, не в силах вымолвить хотя бы слово. Осколок, похожий на толстый белый корж, торчал у него из груди.

Антон обалдело посмотрел в сторону поляны. Мухомора не было. Один белый пень торчал, да облако белой пыльцы оседало, покрывая траву.

– Гриб-бомбовик, – хмуро объяснил Фаа, отряхиваясь. – Поспел не вовремя…

Чернов рванулся к Оа, но тот лишь слабо улыбнулся и сполз спиною по дереву. Так, сидя, он и умер.

«Отведал грибочка… – крутилась у Антона в голове дурацкая фразочка, – отведал грибочка…»

– Не подходи! – осадил Фаа сержанта. – Там споры!

Максим замер. У Хее изо рта текла кровь – и пробивались упругие белесые стебельки.

– К вечеру он весь ими покроется… – пробормотал боевик с повязкой вокруг лба. – Уходим.

Вереница людей потянулась дальше, а земляне сменили «партизан», толкавших грузовик.

Приключения на этом не кончились. Пару раз в зарослях мелькали гибкие тени, Антон дергался, но успокаивался – боевики были равнодушны к местной фауне. Тут стоило опасаться флоры.

Когда отряд вышел на обширную луговину, то Ломов увидал странную картину – десяток деревьев, выстроившись в ряд, перегораживали ее. Растения были достаточно велики – стволы в обхват и высотой метров шесть. Посередине они раздваивались, выпрастывая во все стороны короткие сучья. Листьев на них было мало, они словно облетели, зато вниз свисали лианы – толстые и узловатые или тонкие, гибкие, с торчащими иглами длиной в локоть.

– Стой! – крикнул Фаа.

– Нух! – воскликнул боевик с налобной повязкой, вроде как Роо. – Утром их не было!

– Пропилеи, – пожал плечами Фаа.

Антон хмыкнул – деревья, выстроившиеся поперек луговины, в самом деле напоминали пропилеи[3].

– Готовим мертвецов, – решил Роо.

– Может, кругом обойдем? – предложил кто-то из «партизан».

– Там чаща, грузовик не пройдет.

Отряд не спеша двинулся к пропилеям – деревья тут же отозвались. Вздрогнули лианы, качнулись стволы…

Подогнав грузовик поближе, двое боевиков забрались в кузов и взялись за труп фермера. Раскачав мертвое тело, они забросили его поближе к пропилеям.

Скрученные лианы моментально развернулись, падая на убитого, обхватили его, как удавы, скрутили и без особой натуги подняли метра на четыре от земли. Тут же выгнулись тонкие хлысты с колючками, охватывая мертвеца и с силой сжимая, вгоняя полуметровые шипы в живот, в грудь, в ноги.

– Это они сок в тушку закачивают, – негромко проговорил Фаа. – Через часок под кожей все разжижится, кроме костей, и пропилеи все высосут. У нас, если человек совершает тяжкое преступление, его казнят – связывают и отдают пропилею. Древощупальца сжимают так, что кости трещат, но человек целых полчаса остается живым, пока сок не доберется до мозга…

Боевики подкинули растениям-хищникам еще один труп. Пропилей, соседствующий с тем, что уже схватил добычу, тоже вздернул тело, выкручивая его в тисках лиан-щупалец. И тогда все остальные «деревья» зашатались, задвигались. Медленно вырывая из земли корненоги, они зашагали, ступая очень неторопливо, но весьма целеустремленно. Это была жуткая картина – деревья собирались пообедать человеком.

Окружив собратьев-добытчиков, голодные пропилеи тоже тянули свои шипастые ветверуки, накалывая угощенье. И вот вся «скульптурная группа» замерла, открывая широкие проходы справа и слева.

– Вперед!

Отряд двинулся между пропилеями и зарослями, благополучно минуя пировавших.

– Фильм ужасов, – буркнул Сулима.

– Да уж, – поддакнул Максим.

Шли еще часа два, обходя деревья-гремучки, чьи ветви встряхивали орехами, словно маракасами, издавая четкий перестук. Растения по соседству улавливали сотрясение воздуха и тоже дергали погремушками. А кусты спиральника, стоило лишь приблизиться к ним, начинали корчиться, завивая колючие лозы, выхлестывая на манер бича. «Глаза!» – кричал Фаа.

Лагерь партизаны устроили на берегу моря, под сенью громадных, как секвойя, лесных великанов, только повыше – могучие стволы вздымались на высоту никак не меньше двухсот пятидесяти метров и были при этом совершенно безвредны.

Их развесистые кроны прикрывали лагерь с воздуха – чтобы разглядеть палатки, тому же флаеру надо было опуститься ниже сотни метров. И тогда он попадал под удар лучевиков.

Конечно, звену космоатмосферников этот лагерь был нипочем, они бы его сожгли за пару секунд, вот только Внешний флот Лоа не имел права вести боевые действия на планетах Содружества. Ну, если, конечно, не война.

Фаа сразу повел землян с тавассианами к «полевому командиру». Звали командира Таи Ао, и был он несколько грузен для боевика, но подвижен и, надо полагать, умен. Поняв из короткого рассказа главное, Ао кивнул и велел помощнику накормить прибывших, включая освобожденных рабов.

Признаться, Ломов хотел поначалу переговорить со своими, уточнить цель и пути ее достижения, но он до того устал, а похлебка была до того сытной, что еле доплелся до свободной палатки. Упал – и уснул.

С утра был завтрак, после чего Ао тонко намекнул, что кормить их «на халяву» никто не собирается. Ну, как намекнул – вежливо попросил помочь с расчисткой участка под посев. Разумеется, земляне не отказались потрудиться на благо.

Никаких киберов и даже электропил у мятежников не было, деревья рубили топорами, оттаскивали в сторону, обрубали сучья – на дрова, корчевали пни. К вечеру удалось расчистить немаленькую деляну. Умаялись, конечно, но, как выразился Сулима, «зарядка полезна!»

На третий день «сельхозработы» удалось закончить пораньше, и земляне, отоспавшись, отъевшись на местных харчах, решили устроить пикничок с шашлычком. Раша с Кошем уговорить удалось запросто.

Расположились на берегу. Максим натаскал хворосту из недалеких зарослей спиральника, где деревца росли, утыкаясь верхушками в песок, закручивая стволы на манер радиальной пружины, завиваясь и переплетаясь. Михалыч священнодействовал у костра, обмахивая шампуры, а Ломов был занят самым ответственным делом – выдерживал в холодном роднике кувшинчик с местным винишком, наливкой из ягоды хасс.

В эти неспешно утекавшие, словно растянутые минуты Антон ощущал покой. Ему было хорошо.