— Считай, что белье — это твоя заначка на всякий случай.

— На случай чего?

Его взгляд становится горячим и тяжелым, когда его рука жадно перебирается на мою шею, грубо притягивая меня ближе и заставляя мой рот флиртовать с ним. Его губы едва касаются моих, и мое дыхание замирает, а по позвоночнику пробегает дрожь.

— Просто на случай, если ты решишь узнать, каково это — трахаться с мужчиной, который действительно стоит твоего времени.

Я задыхаюсь, и моя нижняя губа отвисает, случайно скользнув по его губам. Мои глаза расширяются, дыхание сбивается, громче любого раската грома в грозовом небе.

Его ладонь крепче обхватывает меня, наши губы все еще мягко касаются друг друга, его грубые выдохи омывают мой рот.

Больше всего на свете я хочу, чтобы он поцеловал меня.

Мое ядро сжимается и пульсирует.

Просто сделай это.

Но он не ничего не делает. Вместо этого он отворачивается.

— Черт, — стонет он, его рука сжимает затылок.

Через несколько секунд его глаза смотрят на мои, игривость на его лице натянута как маска.

— Насчет сюрприза, — бросает он. — Подожди здесь, пока я принесу его.

Он выходит, практически два шага за раз, а я издаю звучный вздох, хватаясь за край стола.

Я здесь всего полдня, а уже хочу трахнуть его.

Потрясающе.

Нет.

Он возвращается, неся в руках черный кожаный саквояж.

Хорошая сумка. Очень в моем стиле, но я не уверена, насколько часто я буду ее использовать, учитывая, что я никуда не собираюсь уезжать. Но, возможно, я смогу это сделать, когда выберусь отсюда.

— Спасибо, — говорю я, потянувшись за ним, когда он встает передо мной.

Его губы растянулись в однобокой ухмылке, от которой у меня сводит живот.

— Открой его.

— Хорошо? — Я с любопытством расстегиваю молнию, когда кладу его на стол.

Затем я задыхаюсь, на глаза наворачиваются слезы.

Не может быть.

— Что… Как? — Я заикаюсь, проводя пальцем по стетоскопу.

Здесь практически все, что у меня было в моей собственной сумке, и даже больше.

— Так тебе нравится? — спрашивает он со знанием дела.

— Ты шутишь? — Я вытираю пару слезинок со своих глаз, не веря, что он сделал это. — Я в восторге. У меня была одна, но я оставила ее дома. Ты не представляешь, как сильно мне это было нужно. Но это слишком. Как ты вообще узнал?

— Я подумал, что каждому доктору нужна своя заначка. — Он засовывает руки в черные брюки, его рубашка тянется по мускулистой груди, а пуговицы практически умоляют меня расстегнуть их. — Ты помогла мне больше, чем ты думаешь. Я хотел сделать что-то в знак благодарности.

— Это потрясающе. Спасибо, — шепчу я, застегивая молнию на сумке, пока мой взгляд находит его, не в силах и не желая отпускать. — Ты так добр ко мне.

Его глаза ищут мои, его челюсть дергается, дыхание вырывается из его легких, борясь за место с моим.

— Мне нужно идти, — говорит он грубо, разрывая искру связи, которая была здесь несколько секунд назад. — Я буду на работе всю ночь. Чертовы зарубежные клиенты.

— Хорошо. — Я не знаю, что еще сказать из-за изменения его поведения.

Он начинает уходить, но вдруг застывает на месте.

— Не жди, — бросает он через плечо. — Иди спать без меня. Здесь ты в безопасности.

Я уже чувствую себя такой одинокой. Этот дом слишком велик для меня одной.

— Как я смогу связаться с тобой, если ты мне понадобишься?

Как я выживу без телефона? Я отрезана от всех.

— Если я тебе понадоблюсь, попроси кого-нибудь из моих людей позвонить мне. Я всегда буду доступен для тебя.

— Спасибо. — Я бы хотела, чтобы он остался еще немного, но он уже отворачивается.

— Увидимся позже, милая.

ДАНТЕ

— Сэр, мы на месте, — оповещает Роджер по рации Дому, когда наш фургон останавливается. — Мы видим какое-то движение внутри. Пока что двое мужчин. Оба вооружены.

Роджер — один из тех парней, которые днем кажутся самыми милыми людьми на свете, и, наверное, так и должно быть, учитывая, что он руководит школой боевых искусств, но никто не знает, что он — настоящий убийца и бывший армейский снайпер.

— Мы идем через заднюю дверь, — говорит Дом мне, Энцо и другим мужчинам, которые едут с нами в фургоне. — Не снимайте маски и перчатки. Убейте каждого человека внутри.

Я надеваю черную маску и натягиваю черные перчатки. Пистолет в моей руке пригодится сегодня вечером, когда мы будем расстреливать врагов в Tips & Tricks.

Еще одно предприятие Бьянки озарит ночь, как красочный фейерверк. Уничтожение всего, чем они владеют, было частью нашего плана с самого начала. Постепенно мы заберем все: их источники дохода, их власть, их дочерей и, наконец, их жизни.

Мои братья и мужчины выпрыгивают один за другим, еще больше парней выходят из фургона позади нас. Осторожными шагами мы проходим четверть квартала до черного входа в клуб. Здесь тихо, сверчки поют наш гимн, пока мы добираемся до места назначения.

Помогло то, что один из наших техников вырубил все камеры в радиусе трех миль. Каждая гребаная камера спит уже несколько часов, скрывая нас.

Когда мы доходим до клуба, Дом незаметно заглядывает внутрь, затем поднимает два пальца, показывая, что видит две цели. Схватив ключи, которые он взял у Киары, когда похитил ее, он отпирает дверь, кивает один раз, прежде чем толкнуть ее.

Затем начинается настоящий ад.

Пули летят со всех сторон. Двое мужчин бросаются на меня, их пистолеты направлены на меня, и они стреляют. Я пригибаюсь, бью одного по лодыжкам, прежде чем выстрелить в ответ, затем поднимаю пистолет, чтобы убить второго, прежде чем у него появится шанс убить меня.

Двое других выбегают из задней части бара, стреляя в меня. Что-то пронзает меня возле плеча, жжет, но я не обращаю на это внимания. Адреналин помогает мне оставаться в сознании.

Выстрел.

Я уворачиваюсь, когда пуля пролетает мимо моего лица.

Выстрел.

На этот раз стреляю я, прострелив одному парню бедро, а затем всадив еще одну пулю в другого ублюдка. Человек с ранением в ногу стонет в агонии, прежде чем я выпускаю пулю в его грудь.

В комнате воцаряется тишина, и, сосредоточившись, я понимаю, что все наши враги мертвы.

— Блять! — ворчу я, цепляясь за левую руку и шипя от боли, которая стала еще острее, чем раньше.

— Что случилось? — подбегает Дом.

— Я ранен.

Он задирает рукав моей толстовки, и я вижу кровь, сочащуюся из верхней части моей руки, прямо под плечом.