– Не волнуйся ты, – проговорил дядя Зино. – Ведь этот праздничный день будет длиться целый день!

– А как ты думаешь, сколько людей будет на празднике? – спросил Джим.

– Я даже не знаю, – отозвался дядя Зино. – Погода хорошая. Думаю, несколько сотен.

– Ты думаешь, раньше никогда не собиралось в Элисвилле в одном месте такое количество народа?

– Гм, – задумался дядя Зино. – Даже и не думал об этом. Возможно, что так.

– Больше, чем когда Элис пришла?

Элис была маленькой девочкой, в память о которой город получил свое имя.

– И не знаю. В тот день много было народу в городе.

– Сколько тебе было лет, когда появилась Элис?

– Пять, – сказал дядя Зино. – Ты уверен, что опять хочешь послушать эту историю?

Джим кивнул, и впервые за все это утро начал думать не о праздничном дне, а совсем о другом.

– Ну хорошо, это случилось в прошлом веке, – начал дядя Зино, бросив хитрый взгляд на Джима.

Истории, которые произошли до того, как ему исполнилось семь лет, дядя Зино всегда начинал словами: «Это случилось в прошлом веке».

Малыши Корри и Элли еще не появились на свет, твоей мамы тоже еще не было, и я был единственным парнем на деревне. Тогда у моего дедушки (твоего прадедушки) и у моего папы (твоего дедушки, который умер в 1918 году от гриппа) дела шли довольно хорошо. У них имелось крепкое фермерское хозяйство, хлопкоочистительная установка, лавка и мельница, – бизнес шел в гору. И еще здесь был кожевенный завод, и там работников было немало, и лесопилка, и Авраам со своей компанией жили на холме, так что у всех стало складываться впечатление, что мы живем теперь в настоящем городе. И все же все понимали, что город ненастоящий, и все из-за того, что поезд здесь не останавливался. Конечно, его можно было остановить, помахав флажком. Но если флажок никто не выставлял, поезд проезжал мимо, даже не замедлив ход. Дедушке все это очень не нравилось. Все понимали, что нечего ждать от города, если через него проходит железная дорога, а поезд даже не затормозит.

Поэтому в один прекрасный день мой дед собрал сумку и остановил флажком поезд. Он поехал к суперинтенданту в Халмет и спросил у него, можно ли сделать так, чтобы поезд останавливался. Но тот ответил: «Мои поезда останавливаются только в городах. Вы, как и все, можете останавливать поезда флажками».

Дед вернулся и привез большой железный столб и поставил в центре города. Во всех направлениях он отмерил по полмили от этого столба, чтобы получился круг с милю в диаметре. Тех, кто оказался внутри этого круга, дед попросил подписать петицию. Взяв отчет об этом вместе с петицией, он отправился в Роли[12], и там все это зарегистрировал. Потом приехал в Халмет и сказал: «А теперь смотрите: мы стали городом. У нас есть это положение, мы зарегистрированы и получили статус города».

Но суперинтендант заявляет: «Меня не волнует ваша регистрация и ваш статус. У вас там нет депо, где поезд мог бы останавливаться».

По этой причине дед, разозлившись на этого суперинтенданта, возвращается домой и на свои собственные деньги строит депо, прямо у центрального столба, возле железнодорожных путей, в самом что ни на есть центре города. Потом он заявляется еще раз к этому суперинтенданту и говорит: «Отлично! Я сделал нас городом. Я построил депо. Если вы сделаете остановку поезда, я отдаю это депо железной дороге».

А как ты знаешь, Элисвилл в то время назывался Песчаным Дном. Его всегда так называли. Так вот, суперинтендант, который тоже не на шутку разошелся, заявил: «Меня не волнует, сколько депо ты мне отдашь, но поезд мой не будет останавливаться у места с таким названием как Песчаное Дно.

Дед пришел домой и опять задумался, ведь, возможно, в чем-то суперинтендант был прав. Такое название как Песчаное Дно не очень-то подходит для города. Так что он стал у всех спрашивать, не может ли кто придумать городу имя, но никому ничего хорошего в голову не приходило, по крайней мере ничего такого, из-за чего поезда начали бы здесь останавливаться.

Так вот, машинистом этого поезда в то время был парень по имени Билл Маккинни. Вырос он неподалеку отсюда; по другую сторону реки, и его родственники все жили рядом. Билл был крупным симпатичным парнем c большими напомаженными усами, и он очень гордился поездом. Но единственное, чем он гордился больше, чем поездом, была его маленькая девочка, Элис. И все это знали.

И вот в один воскресный день, бабушка (это твоя прабабушка) была в церкви, и ей пришло в голову, что дедушка говорит не с теми людьми. Она подумала, что, может быть, вместо того чтобы обрабатывать человека, который руководит поездами, но живет при этом совсем далеко в Хамлете, им нужно поговорить с тем, кто водит поезда и проезжает здесь каждый день. Это ведь она придумала имя Элисвиллу.

И тогда дед подумал, что это неплохая идея. И это несмотря на то, что ему раньше она в голову не приходила. Он со всеми поговорил, и все согласились, что это хорошее имя для города. Все любили Билла Маккинни, да и в любом случае новое название лучше, чем Песчаное Дно. Поэтому дед написал красками на табличке: «Элисвилл», залез на лестницу и прибил табличку с одной стороны депо. Это та самая табличка, которая висит там и по сей день.

Ну вот, а Билл Маккинни, когда он услышал от своей родни, что здесь происходит, сам в это не поверил. И в первый же раз после того, как дед повесил эту табличку, он остановился и вылез из своей кабины, чтобы самому посмотреть. И вот этот Билл, такой большой, чуть не расплакался, когда это увидел: настолько он любил свою Элис. И он тогда сказал деду, что больше никакой флаг Элисвиллу не нужен и что касается его, то он будет останавливать поезд каждый день, по пути туда и по пути обратно, и никакой суперинтендант ему не указ.

Так дело и продолжалось какое-то время, поезд останавливался два раза в день, несмотря на то что это было не предусмотрено. И за одним уже последовало и другое: в скором времени суперинтендант сдался и включил остановку в Элисвилле в официальное расписание. Ох, и радостное это было событие! Собрался вместе весь город и решили устроить празднование, потому что теперь Элисвилл официально стал городом, совсем как Шелби, или Нью-Карпентер, или Шарлотт,