— Так сколько времени вы проспали? — осведомился Мейзлик.

Сторожа недоумённо переглянулись, старший, наконец, вымолвил:

— Час-два, наверное. Или три.

— Ладно. Распишитесь в протоколе и свободны. Завтра к одиннадцати часам я жду вас в полицейском участке, — распорядился следователь.

Дождавшись, когда охранники покинут кабинет, Яновиц спросил:

— Пан Мартин, согласно описи, похищены следующие предметы: четыре золотых перстня и цепочка, процентные бумаги, облигации, векселя… Это понятно. А что значит «Крест золотой с брильянтами» и «опечатанный конверт»?

— Это самая страшная пропажа! — управляющий нервно заходил по комнате. — «Тридцать третий» сейф арендовал господин Кисловский. Русский. Очень серьёзный человек. У него связи в правительстве. Он дружит с господином Крамаржем. В ближайшее время мы должны выдать ему большой кредит наличными. Сумма немалая. Крест находился в залоге у банка, в ячейке № 34.

— Он застрахован?

— Да. Это входило в обязанности господина Кисловского. Только сам крест, по его словам, национальное достояние России.

— Поясните.

— Говорят, он принадлежал некоему пану Безбородко.

— Кто таков?

— Точно не знаю. Какой-то русский канцлер времён их одной королевы… То ли Катарины, то ли Катерины. Я не разбираюсь в русской истории.

— Фотографии похищенных предметов имеются?

— Обязательно, — управляющий отомкнул деревянный ящик и вынул несколько конвертов. — Извольте, тут все.

— Скажите, — не унимался инспектор, — а этот Кисловский в состоянии погасить кредит?

— Его поручителями выступают третьи лица. Разные промышленные круги. Причём не только из Чехословакии. Деньги переводят из разных Европейских стран. Простите, но это банковская тайна. Больше, к сожалению, ничего сообщить не могу.

— А что за документы упоминаются в «тридцать третьем» сейфе?

— Мы не знаем. Они были в пакете, опечатанном сургучной печатью. Вы уж, если угодно, можете связаться с господином Кисловским. Он вам всё и расскажет.

— Нам понадобятся адреса всех хозяев ячеек, а не только взломанных.

— Слава Богу, таковых не много. Далеко не все ящики были арендованы. Если позволите, список отправлю вам через несколько часов. Придёт мой секретарь и вам доставит. Скажите, инспектор, есть ли хоть маленькая надежда, на то, что вор будет пойман? — закуривая сигарету, спросил пан Мартин.

— Надежда всегда есть. Но иногда она становится призрачной. Сейчас рано об этом говорить. Давайте дождёмся результатов работы нашего криминалиста. Возможно, нам помогут отпечатки пальцев, изучение характера проникновения в хранилище, следов взлома двери… Простите, я пройду в залу.

Фотограф жёг магний в жестяной колбе и делал снимки. Неповоротливая тренога переставлялась с места на место. Криминалист обрабатывал следы «фомки» нанося белый раствор, похожий то ли на гипс, то ли на пластилин, на выломанную часть деревянной двери.

— Что-нибудь нашли? — поинтересовался Яновиц.

— Пока нет. Тут же толпы ходят, и каждый норовит к чему-нибудь прикоснуться. Да и сторожа, как пришли в себя, залапали все поверхности. А преступник был в хлопчатобумажных перчатках. Белые. Новые. Недавно куплены. Тканевые узлы ещё не растянулись. Нашёл две нитки.

— И то дело. Не буду мешать, — кивнул пан Яновиц и выбил трубку об деревянную стойку. В этот момент в дверях появился младший вахмистр.

— Господин инспектор, разрешите доложить?

— Давайте, Ржига, не тяните. Что там раскопали на курорте?

— Мне кажется, убийство в пражском экспрессе раскрыто.

— Ого! Пойдёмте-ка на воздух, там и расскажете… Не переношу запах жжёного магния.

Человек, назвавшийся паном Арбесом, просидел в «Олимпии» три часа. Смутный так и не явился. Ещё полчаса он походил по проспекту Фоша, переходя с одной на другую, надеясь увидеть знакомое лицо, но тщетно. Вор не пришёл. Уже через два часа, все пражские газеты кричали о дерзком ограблении банка «Славия» на Целетной улице. Полицейский инспектор Яновиц, отвечая на вопросы корреспондентов, самоуверенно заявил, что дерзкое преступление будет раскрыто, поскольку характер взлома и способ проникновения в банковское хранилище ему были хорошо знакомы. Такой «почерк» присущ только одному человеку, находящемуся в республиканском розыске, и потому нет никаких сомнений, что злоумышленник скоро будет пойман.

Утром следующего дня по городу уже были расклеены полицейские листы, отпечатанные типографским способом, о розыске опасного вора-рецидивиста Богумила Смутного. Теперь Смутный смотрел на «пана Арбеса» с каждого столба, и, кажется, издевательски улыбался.

Клим Пантелеевич ждал визитёра. Он должен был появиться в десять. Третьего дня протелефонировал Карел Крамарж, только что вернувшийся из России. Он хлопотал за одного русского господина по фамилии Кисловский. Суть дела Крамарж не объяснил, но просил его принять и помочь. Заикнулся лишь, что этот человек делает с Ардашевым общее дело.

Крамарж был одним из немногих людей, искренне уважаемых бывшим присяжным поверенным. Надо признать, что для этого имелись веские основания. Несмотря на разницу в возрасте, а Карел был на семь лет старше Клима Пантелеевича, никакой психологической границы в общении между ними не было. Ко времени их знакомства обоим довелось много повидать в жизни. Да и Крамарж, как и Ардашев, был русофилом, панславистом и разделял идею Белого движения о великой, единой и неделимой России.

Ещё в 1891 году Крамарж объехал всю европейскую часть Российской Империи, встретился с Львом Николаевичем Толстым. Именно в ту пору он познакомился с Надеждой Абрикосовой (в девичестве Хлудовой, женой известного рода российских кондитеров). Обвенчаться им удалось только в 1900 году, в Крыму. Крамарж принял православие, а Надежда стала подданной Австро-Венгрии. В 1914 году он разработал и тайно переслал в Петербург проект, так называемой Славянской конституции («Устав Славянской империи), по которой Россия, как монархия династии Романовых, должна была объединить на основе федеративного устройства все европейские славянские государства, в том числе и Чехословакию. МИД России восприняло эту идею без энтузиазма.

С началом Великой Войны Карел участвует в организации подпольной сети «Чешская мафия», занимающейся сбором разведданных на территории Австро-Венгрии и передаче их России, и другим членам Антанты. Австрийской контрразведке удалось раскрыть всю сеть. Крамаржа и его соратников, как изменников и шпионов, приговорили к смертной казни через повешение, но затем наказание благосклонно заменили на пятнадцать лет каторги. В 1917 году после смерти императора Франца Иосифа, новый государь Карл I амнистировал Крамаржа и его сообщников. И 14 ноября 1918 года, после провозглашения независимости Чехословакии, Крамарж стал премьер-министром. Именно он возглавлял делегацию Чехословакии при подписании Версальского договора. Но Крамарж ушёл в отставку, после того, как министр иностранных дел Чехословакии Эдвард Бенеш отказался поддерживать Белое движение в России. Теперь Крамарж помогал генералу Деникину, как частное лицо, свободное от каких-либо политических условностей.