дал понять, что нужно говорить, но я растерялся из-за голосового сообщения, поэтому глупо промямлил что-то вроде: «Э-э-э, я стою внизу у твоего дома».

Какое-то время я ждал. Потом отправил эсэмэску – бесполезно.

На душе стало противно. Целый час я проторчал у его двери, отговариваясь, что, наверное, он вышел за покупками, или ошибся временем, или телефон разрядился.

Думаю, я ждал бы еще дольше, если бы не заметил на улице знакомый силуэт. Что она здесь делает? Сосредоточившись на каком-то предмете в руках, она шла прямо на меня и не заметила. Сначала я подумал, что она тоже идет к Элиасу, но она прошла мимо здания, даже не взглянув. Рюкзак подпрыгивал на ее спине с каждым шагом. Конечно, я последовал за ней. А разве я мог поступить иначе?

Она свернула в улочку и остановилась перед широко распахнутой дверью, очень похожей на служебный выход. Мне стало настолько любопытно, что я забыл об Элиасе. На стене была приклеена табличка: «Кастинг. Ромео и Джульетта». Глазам своим не верю! Она вошла внутрь. Я поколебался с долю секунды и последовал за ней. В коридоре царил полумрак. На другом конце висела еще одна табличка со стрелочкой, указывающей направление. Здесь пахло старым деревом и лаком, гримом и по́том – не самая приятная смесь. Мы поднялись по ступенькам (я шел в десяти метрах позади), как вдруг она встала за каким-то парнем, который тоже стоял за какой-то девчонкой, которая тоже стояла за еще одной девчонкой и так далее. Короче, это была очередь.

Я замедлил шаг и почесал лоб, задаваясь вопросом, что я вообще тут делаю. И вдруг вспомнил: несколько минут назад я умирал со скуки в ожидании, что Элиас перезвонит. Если честно, здесь мне нравилось больше. Но нужно было выйти из тени, хотя на радушный прием рассчитывать не приходилось (правда, я не знаю, кто вообще мог бы оказать мне радушный прием, так что даже возможность поругаться с ней казалась мне интересней нудного ожидания под дверью).

– Э-э-э… привет! – прозвучал мой шепот. Точнее, крохотный шепоток. Ребята в очереди громко болтали, но она все равно подпрыгнула от неожиданности и обернулась в мгновение ока.

– Ромен?! Да ладно! Ты чё тут забыл?

– Я… Ты прошла мимо, я пошел за тобой, – глупо признался я, захваченный врасплох. – Скажи, а как ты узнала, что это я? – спросил я.

– Представь себе, у меня абсолютный слух! Стоит тебе рот раскрыть, как сразу ясно: где-то рядом завелась пискля.

– Кто пискля? Я пискля?

Я даже удивился: подумать только, я никогда не задумывался, как именно разговариваю. Но, если честно, она не ошибалась. Полагаю, для парня у меня довольно высокий голос. Хотя, уверен, найдутся менее обидные слова, чтобы его описать. Ну правда, что за пискля?

Немного (точнее, много) обидевшись, я решил атаковать, понизив голос:

– А ты? Что ты тут делаешь? И вправду думаешь урвать роль Джульетты?

Стоило только произнести эти слова, как я тут же пожалел. Мне снова захотелось поймать их руками, затолкать обратно в рот и проглотить, но было слишком поздно – слово не воробей. Аделина мгновенно побледнела. Казалось, она развалится на части прямо у меня на глазах. Я ударил по самому больному, сам того не зная, только потому, что меня слегка задели.

Я попытался оправдаться, как-то загладить сказанное:

– Подожди, ну ты же сама говорила, что ты…

И замолчал, не в силах продолжить, но она закончила за меня:

– Жирная корова?

– Ну… в общем да.

– Какой же ты…

Под наплывом эмоций Аделина не находила слов. Тут уже я подсказал, вернув себе оскорбление:

– …отшибленный на голову?

– Ага. А еще…

– …развалившаяся эктоплазма?

– Типа того. А еще…

– …классный парень. Единственный и неподражаемый.

– Какие же вы, парни, придурки.

Тут сложно было возразить. Я-то думал, что разговариваю с бункером, которому ни бури, ни землетрясения нипочем. А оказалось, что все ее слова – лишь защитная реакция, и этот фасад из папье-маше только что рассыпался на моих глазах, не выдержав дурацкого вопроса.

Мы обменивались любезностями очень тихо, чтобы никто вокруг не услышал. Однако все были так взвинчены, что хоть мы тут кричи, все равно не обратили бы на себя внимания. Ребята в очереди уткнулись в свои бумажки и беззвучно шептали губами. Я подтолкнул локтем Аделину.

– Похожи на аквариумных рыбок, – прошептал я, – ты уверена, что это не кастингна «В поисках Немо»?

Она издала звук выхлопной трубы при зажигании. Потом еще один – это были подавленные смешки, и я понял, что прощен.

Подняв голову, я заметил, что, весело препираясь, мы неплохо продвинулись в очереди и оказались всего в нескольких метрах от большого стола, за которым бородатый парень в компании какой-то блондинки задавал пару вопросов каждому кандидату перед тем, как протянуть бейджик.

– Ладно, думаю, тут я тебя оставлю, – вздохнул я, – удачи. Хотя нет – к черту. Кажется, так говорят в подобных случаях.

Я шагнул в сторону и вдруг почувствовал, что не могу сдвинуться с места: что-то вцепилось мне в рукав. «Ч ем-то» оказалась, конечно, Аделина. Цокая языком по зубам, она издала «тц-тц-тц-тц-тц».

– Ты остаешься, сейчас же.

– Думаешь, можно присутствовать на кастинге? Не знал, что сюда пускают зрителей. Ну да ладно, это даже забавно…

– Зрителей на прослушивание не пускают.

– Хочешь, чтобы я тебя подождал? Забудь. Такие мероприятия могут длиться часами! Просто отправь эсэмэску и расскажи, как все прошло.

– Ты тоже участвуешь в кастинге.

Я уставился на нее, не переставая хлопать ресницами.

– Ну, иди! – торопила меня девочка сзади, которой я преградил дорогу.

На автомате, как заведенный солдатик, я шагнул вперед.

– Участвую? Ты взбесилась, что ли? Лучше сдохнуть на месте!

– Если не согласишься, я тут же закричу, что ты обозвал меня жирной коровой. А еще и бешеной, вот, только что. Получается, это оскорбление сразу и в адрес фермеров, и в адрес полных людей, – уверенно заявила Аделина.

Я чуть не рухнул.

– При чем тут фермеры? – ошеломленно спросил я.

– При том. Бешеные коровы. Уже не помнишь? Ах да, у тебя же черная дыра вместо памяти.

Бешеная корова… да, я смутно припоминал историю о фермерах, которые откармливали скот мясокостной мукой вместо сена, что как-то повлияло на мозги животных… а потом и на голодающих, которые лопали тех коров, разделанных на стейки.

– Да это черт знает что! Я никогда такого не говорил! И я тоже могу орать, что ты меня оскорбляла!

– Как знаешь. Будет даже забавно. На счет три орем оба и посмотрим, кому поверят, –